Для рубрики "Живут же люди" рассказываем о "стране Лимонии".
С 1925 по 1960 год Кунцево было подмосковным городом. После Великой Отечественной войны на его западной окраине, в районе станции Рабочий Посёлок, организовали лагерь пленных немцев. Именно они, а также заключённые Баковлага (Баковского исправительно-трудового лагеря) построили "страну Лимонию".
В разные эпохи так именовали и вымышленный райский край (помните, у группы "Дюна": "Страна Лимония – страна без забот"?), и даже места не столь отдалённые. Но в данном случае у забавного топонима более простое объяснение.
Во-первых, здесь, на западе Кунцево, находились общежития, где жило много африканских студентов, а у детей "Лимония" ассоциировалась именно с Африкой (если быть точным, с районом реки Лимпопо). Во-вторых, дома строили из необожжённого силикатного кирпича. Он был неустойчив к осадкам и быстро разрушался. Здания решили покрывать защитной "шубой" – слоем цемента, который выглядел неэстетично. Поэтому их и стали красить в лимонный цвет.
Дом 14 по улице Боженко, построенный в 1955–1957 годах, – самый крупный в "Лимонии". Он состоит из четырёх корпусов – большого центрального, напоминающего корабль, и трёх поменьше.
– Это облегчённый (подмосковный) вариант сталинского ампира, – отмечает коренной житель района, краевед Сергей Бондаренко. – Дом проектировался ещё при Сталине, но строился при Хрущёве, когда архитектурные излишества уже не одобрялись. Но, глядя на фасады, всё равно ощущаешь атмосферу торжественности и триумфа.
Парадный вход во двор со стороны школы оформлен колоннами и напоминает древнегреческие пропилеи. На внутренних фасадах наряду с полноценными балконами много так называемых цветочниц. Это крохотные балкончики, предназначенные для кадок с цветами. Главный корпус украшен двумя эркерами и кирпичной башенкой-ротондой на крыше.
– Башню всегда называли Дом Карлсона, – продолжает Сергей. – Когда-то это был визуальный пункт воздушного наблюдения, оповещения и связи. Наверху на отдельном постаменте стоял громоотвод. В 80-е мы с пацанами часто лазили туда через чердак. Со временем ротонда пришла в аварийное состояние, при смене кровли несколько лет назад разрушили красивые зубцы, добавлявшие башне романтизма. Но своё назначение она отчасти сохранила – сегодня там системы оповещения при чрезвычайных ситуациях.
Изначально в доме были предусмотрены только коммуналки, причём совсем небольшие. Общая площадь трёшки могла составлять 44 кв. метра. Бывало, одна семья ютилась в крохотной 8-метровой комнате. Сами квартиры были разной планировки: в каких-то запроектировали аж три балкона, в других (там, где были смежные комнаты) – ни единого. Кстати, несколько коммуналок в доме дожили до наших дней.
На цокольных этажах здания разместились библиотека, ателье, санэпидемстанция, а также несколько магазинов, включая продуктовый. Его жители сразу нарекли "Тухлым".
– Он находился в подвальном помещении и "славился" неистребимым ароматом просрочки, – вспоминает Сергей Бондаренко. – Пахло кислой капустой, огурцами, томатной пастой, картошкой... У входа можно было увидеть кучу железных ящиков для бутылок из-под можайского молока, которые годами никто не разбирал. Мне мама так и говорила: "Сходи в "Тухлый", купи хлеба". А рядом, в десяти метрах, стоял запах дрожжей – там находилась квасная будка. Туда вечно стояла очередь из людей, гремящих бидонами.
Проектировщики дома позаботились и о безопасности квартирантов. Из каждого корпуса был вход в укрытие – систему подземных ходов на случай ядерной войны. Сегодня о них напоминают указатели на фасаде ("Убежище № 1", "Убежище № 2" и т. д.), а также четыре синие тумбы во дворе. Через них тоже можно было попасть под землю.
Квартиры в доме давали в первую очередь военным.
– Мой дед, Максим Наумович Бондаренко, прошёл три войны, участвовал во взятии Берлина, был на крыше Рейхстага, – рассказывает Сергей. – После войны они с бабушкой мотались по военным гарнизонам Западной группы войск, пока не получили жильё тут, в третьем корпусе. Дед был полковник, ему по разнарядке полагалось две комнаты в трёшке. Тем, кто рангом пониже – майору или сержанту, – давали на всю семью одну комнату.
Со временем в доме стали селить работников Главмосстроя, которые приезжали в столицу по найму.
– Наметилась неприятная тенденция: на смену офицерской элите в 70-е сюда стали приезжать люди с иным менталитетом – строители, электрики, сантехники, – говорит Бондаренко. – Позже, когда стали ликвидировать коммуналки и объединять квартиры, уровень культуры и нравственности здесь упал ещё сильнее. Впрочем, жилым дому осталось быть недолго. По графику реновации, к 2028 году его реконструируют и передадут под офисы и социальные объекты.
