5, 12 и 13 марта уральская художница Алиса Горшенина даст мастер-класс "Плоскость. Обьём. Движение" в Школе дизайна НИУ ВШЭ. Работающая в разных жанрах – от живописи и графики до видеоарта, анимации и цифровых коллажей, – Алиса запоминается своими текстильными масками и костюмами, в которых одни видят сказочный хоррор, другие – феминистские лозунги. Эти иногда пугающие работы художница хранит дома. Metro побывало на виртуальной экскурсии по квартире Алисы в Нижнем Тагиле, чтобы узнать, каково это – жить, когда стены смотрят на тебя огромными глазами.
"Разрослась в пространстве, как вирус"
В гости к Алисе Горшениной я пришла модным сейчас способом – по “Зуму”. Хозяйка в домашнем костюме, с распущенными кудряшками встретила меня в мастерской, залитой светом и больше похожей на музей. Со стен на меня смотрели огромные глаза, девичья голова с косой и различные маски...
– Мне довелось сменить много квартир, и в любом помещении, в которое я попадала, я разрасталась, как вирус, – пошутила художница. – В этой квартире, доставшейся нам с мужем от его бабушки и дедушки, мы живём уже два года – и всё это время у нас идёт бесконечный ремонт: мы постоянно что-то красим, меняем, переставляем. Будто у нас постоянно изменяется экспозиция. Но для меня это – признак, что пространство живое.
По словам хозяйки, в этой 3-комнатной квартире на 7-м этаже она сразу одну из комнат определила как мастерскую и разместила там свои творения.
– Работаю я в разных местах квартиры, не всегда в мастерской, она для меня скорее как основное хранилище моих работ, среди которых я устраиваю себе мозговые штурмы, обдумываю новые идеи, настраиваюсь на новые проекты, – говорит Горшенина. – Мастерскую я бы могла сравнить с тем, что творится в моей голове, а там постоянно какие-то картинки, образы, рой всего.
Очень личное искусство
Детально рассматриваю мастерскую и прошу рассказать хозяйку подробнее про некоторые работы.
– Вот эти четыре головы я с мамой сделала специально для нашей семейной выставки в Москве, которую я курировала пару лет назад. Мама связала основы, а я оформила лица. У этих голов есть имена, так как они символизируют нас: папа Алексей, мама Таня, сестра Олеся и я – Алиса. Но обычно я не даю имён своим работам. Хотя у некоторых есть описательные названия, вот эта голова с большой косой называется “Женщина – волосы-река”, – говорит Горшенина.
Все текстильные маски, костюмы, куклы, которые оживают с помощью человека, Алиса создаёт для себя, никогда не привлекает моделей для их демонстрации, только семью или очень близких людей.
– У меня очень ревностное отношение к носимому искусству, к маскам, к костюмам. Я убеждена, что работы, которые предназначены для тесного контакта с телом, работают только в тандеме со мной или родными мне людьми. Если это возьмёт другой человек и подомнёт под свою реальность, это получится уже другая какая-то работа, бездушный аксессуар, – считает художница.
Признаюсь, что некоторые работы, как жуткий серый младенец на стене или тряпичная кукла на зеркале, выглядят слегка пугающими.
– Про меня периодически говорят, что я создаю русскую страшную сказку, русский хоррор. Но мои работы не хотят никого напугать, в них нет заложенного негатива, – уверяет автор. – Они лишь говорят о новых нормах красоты. Для меня они все красивы. Мне бы хотелось донести мысль, что в принципе норм красоты быть не может, у каждого они свои.
– А ещё у вашей мастерской столько глаз! Каждого гостя, наверное, видит насквозь?! – замечаю я.
– О да, глаза оживляют пространство, – говорит хозяйка. – Мой папа увлекался культурой Древнего Египта, в котором глаз – важный символ. Глаз бога Гора. Он часто рисовал этот символ как защиту, у него это был настоящий культ. Папа мог нарисовать глаз над дверью, на воротах в свою кузницу... И всегда, когда я видела эти глаза, мне казалось, что предмет “ожил”. Глаза я тоже очень часто рисовала неосознанно в детстве, а затем начала добавлять в различные свои работы. И когда на выставках зрители смотрели на мои работы, глаза будто в ответ “рассматривали” и их самих. Мне нравился этот эффект. Пару лет назад я начала терять зрение – и у меня появились новые образы. Например, я рисовала себя без глаз, а мои глаза, как собаки-поводыри, вели меня вперёд. Глаза – очень яркий и глубокий символ, и он даёт много поводов для размышлений.
Боль и страх трансформировались в искусство
– А что такое HUA, – интересуюсь я, увидев три эти буквы на стене мастерской.
– Это сокращённый мой псевдоним – Alice Hualice, – отвечает художница. – Псевдоним возник ещё в 2008 году, когда я ещё училась в школе. Совершенное дурацкая история. Я тогда вела блог личных заметок на “Мейл.ру”, обозревала фильмы, писала о вещах, которые меня волнуют. И вот я как-то написала, уже и не помню что, и читателям не понравилось, они завалили меня комментариями с оскорблениями. Матерные фразы в конечном итоге трансформировались в “Элис-Хуэлис”. А я подумала: это интересно звучит, по звуку очень приятно – и решила сделать своим творческим псевдонимом Alice Hualice. Я начала подписывать свои работы HUA и уже гораздо позже узнала от подписчиков в Instagram, что с китайского это буквально переводится, как “превращение”, “трансформация” или “преобразование”. Вот так интуитивно я выбрала очень точный образный псевдоним. У меня и на ноге есть татуировка HUA. Я решила, что раз я подписываю все свои работы, а моё тело часто используется для демонстрации искусства и я часто становлюсь частью своих работ, то надо “подписать” и себя саму.
Искусство для Алисы как лекарство
– Я росла в деревне, где нечем было особо заниматься. Все воспоминания у меня о себе связаны с тем, что я занимаюсь какими-либо видами творчества. Хорошо помню момент, как лет в 5 я сижу рисую и понимаю, что вот это занятие мне никогда не надоест, – рассказывает художница. – В подростковом возрасте, лет с 13–14, я ещё и осознала, что для меня искусство – ещё и единственный способ справиться с проблемами. Мне было очень тяжело в это время. Я храню большой архив своих работ, с самого детства, и подростковый период разительно отличается по настроению – это какая-то чёрно-белая графика, где главный сюжет – это изображения своих страха и боли.
В это время, по словам Алисы, она очень часто и долго лежала в больнице из-за хронических проблем с желудком:
– Через больничное окно я наблюдала, как на улице играют ребята, а мне нужно было проводить время на неприятных процедурах. И много рисунков у меня было про это: я рисовала автопортреты, где у меня вместо живота была дыра, или как я глотаю трубку (фиброгастродуоденоскопию я делала более 30 раз)... Позже я поняла, что это действительно помогает. Я переносила свою боль на бумагу – и становилось легче. А ещё я показывала эти рисунки одноклассникам и одноклассницам, которые меня не любили и очень жёстко травили, – и они как будто в этот момент переставали ко мне плохо относиться, с каким-то любопытством и, возможно, небольшим ужасом смотрели на мои рисунки. Для меня было откровением, что мои работы делают меня ценной среди тех, кто без конца унижал и оскорблял меня по любому поводу. Если бы не искусство я не знаю, как бы смогла пережить это всё. Я до сих пор не пережила эту травму, у меня до сих пор очень-очень много комплексов и проблем.
Мне 27 лет, и школа давно осталась позади, но у меня осталось ощущение, что без искусства я всё та же девочка, которую могут “залошить”, что я человек, у которого нет ничего интересного в жизни, который не может стать полноценной частью общества. Для меня искусство – способ общения с миром и другими людьми.
Никакого евроремонта!
Из мастерской “отправляюсь” рассматривать другие комнаты.
– Мне не нравится евроремонт. Я очень некомфортно чувствую себя в квартирах, которые сделаны по однотипным стандартам. Когда я вижу идеально ровные стены, идеальный плинтус, чистое, бездушное пространство, мне хочется его изменить, заляпать краской, глиной, сорвать кусок обоев, – признаётся художница. – Кстати, у нас на кухне есть такая стена, с которой мы содрали обои, а там обнаружился бетон со следами краски и шпателя. И она показалась мне такой красивой, что мы решили её так и оставить.
Каждая "клеточка пространства" в доме художницы и её мужа-музыканта заняты искусством: картины, мозаики, небольшие скульптуры. Какие-то картины были нарисованы папой Алисы, который писал маслом в 90-е, какие-то являются студенческими работами мужа времён его учёбы в художественном институте. На балконе нашлись даже огромные наличники (художница разыскивает старые наличники в деревнях и через различные объявлениях, чтобы реставрировать и продавать).
– А вот этот месяц из скорлупок от фисташек сделала бабушка мужа. Мне показалось, что он очень хорошо сочетается с нашим звёздным потолком, – рассказывает девушка, проводя мне виртуальную экскурсию по комнатам.
Голубой потолок в зале с улыбающимися жёлтыми звёздами художница расписала сама дня за два.
– Как только мы сюда переехали, мне захотелось выйти за пределы каменного пространства, видеть небо над головой, – говорит Алиса. – В спальне над окном у меня расположилась “звёздная женщина”, которая рифмуется с небом в зале. Я хочу продолжить идею и в других комнатах, чтобы квартира выглядела единой композицией.
Обращаю внимание на несовременные люстры в квартире.
– Я люблю вещи с историей, и, бывает, мы принимаем в дар от родственников какие-то советские вещи, – объясняет хозяйка. – Одну из люстр мы просто нашли у подъезда. Бабушка, например, отдала нам несколько ящиков советской плитки, которой мы хотим выложить стенку на кухне.
"Наш дом очень оживляют коты Боря и Жора. Они меня учат отдыхать, да и много чему учат. Они создают особую атмосферу. Всегда присутствуют, когда я шью, лежат где-то рядом".
Мечта о доме-хранилище
– Если честно, мне не очень нравятся многоэтажные дома, как они выглядят, на меня давит масштаб – когда заходишь в подъезд, ты понимаешь, какое огромное количество людей тебя окружает, – рассказывает художница. – Я родилась в деревне, и мне ближе жизнь на природе, мне хотелось бы выходить навстречу природе, не спускаясь на лифте, а просто открывая дверь.
Алиса мечтает построить свой дом, который бы стал и её музеем. Девушка уже даже придумала концептуальный проект.
– Я хочу, чтобы мой дом-музей символизировать моё тело. Стал хранилищем для моих работ. Идея моя такова – я хочу сохранить всё созданное “в себе”, “в своём теле”, сохранить ту тесную связь, которую закладываю изначально в свои работы.
