Мой традиционный вопрос... Нашу газету раздают людям в метро. Вы бываете в метро?
– Я про московское метро знаю вообще всё. Я постоянно там бывал в школьные и студенческие годы. В последний раз я там был давно, скажу честно. Но раньше днём, ночью – на каждой станции. Так что метро люблю и знаю. Но сейчас не езжу, потому что я живу за городом, в тридцати километрах, рядом с лесом.
Повезло вам.
– Это не повезло, это мой выбор. Я продал квартиру и купил участок за городом. Так может сделать каждый.
Ну, наверное, всё-таки не каждый, но да, это ваш выбор. Почему актёр Чадов решил снять фильм? Это ведь ваш режиссёрский дебют?
– Это в первую очередь сценарный дебют. Я сначала не думал сам снимать. Но когда написал, то отправил Сергею Михайловичу (глава кинокомпании СТВ Сергей Сельянов. – Прим. ред.), он сказал: "Неплохой сценарий". Мы начали его доводить до ума, и спустя полгода я понял, что не хочется отдавать свою историю никому. Материал настолько родной, что жалко отдавать. Это как ребёнок или женщина своя. Вот как их отдашь кому-то? Я думал, Сергей Михайлович скажет: “Слушай, Лёш, давай-ка ты не выдумывай. Сниматься почти в каждой сцене, тем более в боевике, и ещё за камерой стоять – это утопия”. Если бы он так сказал, я бы ответил: “Уф, слава богу”. Я всё-таки себя адекватно оцениваю. А он внезапно сказал: “Иди снимай тизер. Посмотрим, что ты за режиссёр, и тогда будем принимать решение”. Я побежал снимать тизер, и после него мою кандидатуру утвердили на режиссёра.
Вы не боялись, что не справитесь?
– Страха я не испытывал. Я вообще человек смелый, особенно в профессии. Но было другое ощущение. Я когда снимал тизер, в конце смены у меня болели ноги как после тренировки. Я не мог понять, в чём дело. А потом дошло, что я бегал во время съёмки в диком напряжении и ни разу не присел. И вот весь фильм прошёл в таком напряжении – физическом, психологическом, эмоциональном. Я жил себе спокойно, снимался как актёр, тихо мирно. А тут такой вызов.
Как вы сами оцениваете, что за фильм у вас получился?
– Драма, боевик, приключения. Очень мужское кино. Двадцать лет назад я снялся в фильме Балабанова “Война”. В какой-то момент я понял, что мне очень, очень не хватает такого в актёрской профессии.
Ваш персонаж, по сути, это же вы в “Войне”?
– Конечно. Это мой Иван Ермаков спустя двадцать лет. Когда я писал сценарий, я взял этот образ за основу как своего рода талисман. В Екатеринбурге проходили дни, посвящённые творчеству Балабанова. Я представлял “Войну”. И я понял, что фильм живёт! Двадцать лет прошло, целое новое поколение выросло, а фильм живёт. Его смотрят, его любят, его цитируют. У меня таких фильмов больше нет, чтобы герой так долго жил. Конечно, Балабанов – абсолютно народный режиссёр. После я сел в самолёт, и мне самому стало безумно интересно, а что произошло с Иваном за эти двадцать лет? Если этот герой, придуманный Лёшей, так долго живёт в народе, то нужно отдать ему справедливость и понять, что с ним произошло. Это не прямое продолжение “Войны”, но герой – это, конечно, Иван Ермаков.
При этом ваш фильм, по моим впечатлениям, радикально отличается от “Войны”, где даже персонаж отца говорит: “Война – дело хорошее”. А персонаж вашего фильма почти прямым текстом говорит: “Война, пошла она…” Фильм про войну, но против неё?
– Вы абсолютно точно описали месседж фильма. Некоторые спрашивали: “А чего ты вдруг снимаешь про войну? Она тебе так нравится?” Я отвечал: “Я снимаю про войну не потому, что она мне нравится. А потому, что я её ненавижу”. Я пацифист до мозга костей. Для меня война – это то, до чего вообще нельзя доводить.
Насколько вы считаете свой фильм актуальным для российской аудитории?
– Мне сложно сказать. Я бы лично сходил на него в кинотеатр. Есть скепсис по отношению к нашему российскому кино, особенно к боевикам. Я его понимаю и не критикую зрителя. Я постарался сделать качественно, снять хорошее зрелищное кино, чтобы была и мысль, и крутой экшен. И вообще, я в это душу вложил. Знаете, я за всё время съёмок не пил алкоголя. Просто не надо было. Потому что снято всё на адреналине.