В суровом посёлке в суровых лесах аргентинской Патагонии живут три суровых брата. Один раньше работал в море, но его уволили, второй дубасит по барабанам и по другим суровым пацанам в местном кружке джиу-джитсу, третьему предстоит хирургическая операция. Картина начинается с преследования братьями кабана в лесах местной стометровой сосны – араукарии. Замочив и освежевав последнего в округе дикого поросёнка, мужики мчатся на кураже, сломя голову, по горному серпантину.
На пресс-конференции режиссёр картины "Три брата" Франсиско Папарелья так часто говорил, что в ней много "токсичной маскулинности", что сложилось впечатление, будто он заранее за неё извиняется, предвидя (а возможно, уже испытав) суровую критику борцов за права женщин. Но, по сути, в фильме не избалованные условностями городской жизни мужики занимаются самыми привычными для себя вещами: пытаются побарыжить сгоревшим лесом, слушают музон на разрыв перепонок, практикуют мордобой по настроению и быстрый секс без лишних разговоров. Рок-баллады на испанском, которые то и дело всплывают по ходу действия, как обломки араукарии в местной реке, рассказывают всё, о чём не говорят молчаливые герои картины: "У меня кровь из ушей, когда я слышу, как твой голос царапает мои вены".
Токсичная маскулинность по ходу действия убита у кого чем: у одного из братьев – операцией по удалению яичка, у другого – зависимостью от кокса и яростным отказом бывшей жены брать его деньги. "Ты пытаешься скрыть свою зловещую тьму, желание и боль пожирают твоё сердце", – гремят грязные аудиоколонки. Кабан, добытый в лесу в самом начале картины, сгнил в отключённом холодильнике, а одного из братьев, как их мать когда-то, уносит окончательно взбесившаяся река.
Все эти не особенно затейливые сюжеты из жизни аргентинских пролетариев не отличались бы новизной, если бы не фон, на котором они разворачиваются. Патагонские леса из царапающих небеса вековых сосен, голубые горы и волшебные туманы придают драмам сельских мужиков вселенский масштаб. Стоит им сесть верхом на пятнистых лошадей и отправиться бродить по своему доисторическом лесу, как временные границы действа тают вместе с туманом, оставляя у зрителя ясное понимание: человек проходит, а великая в своей красоте природа остаётся.
Своих персонажей я считаю эдакими чёрными бриллиантами, в которых скрыт некий потенциал. Они рано потеряли отца и мать, и поэтому их никто не научил контролировать свои эмоции. Суровая природа Патагонии тоже наложила отпечаток на их характеры. Я показываю своих героев без осуждения, такими, каковы они есть – с их склонностью к насилию и закрытостью. Франсиско Папарелья