Накануне юбилея в 2016 году Михаил Сергеевич Горбачев встретился с репортером Metro... на работе – в здании фонда, который носит его имя. Юбиляр уверен, что мог бы удержаться у власти, только если бы он допустил кровопролитие. Но он этого не допустил
С какими чувствами и мыслями вы подходите к юбилею?
Как-то неожиданно пять лет пролетели… Черт его знает… Это для меня неожиданность большая. И, откровенно говоря, я думаю, это для любого мыслящего человека. Такие рубежи, когда приходится задумываться. По настроению я абсолютно спокоен. Годы мои такие сейчас – особенно ценные. Отрезок времени мне небольшой остался. И операций кучу уже сделал. И когда-то это все должно закончиться. (Улыбается.)
В какие годы вы были абсолютно счастливы?
Самые счастливые годы – это студенческие годы. Школа не так. До школы была война, тяжелая ситуация. А вот когда я приехал в Москву и начал учиться, тогда… какое-то возрождение, обновление. Много интересного было. Я, например, в метро, когда захожу, чтобы ехать до "Охотного Ряда", подхожу к эскалатору и смотрю, что делают другие. Я ведь из глухомани полной – село Привольное на Ставрополье. Там электричества не было, радио не было, дорог не было – да ничего не было. Может, отсюда родился такой интерес, жадность такая на информацию, на книги, и жажда эта не исчезает… Молодость-молодость! Один недостаток у неё, но очень серьёзный… Столько преимуществ: всё впереди! Но она быстро проходит. Это один недостаток, но будь здоров какой!
Какие годы были самыми сложными?
Конечно, годы войны. Мальчишкой ещё был. Война закончилась в 45-м, и мне было 14 лет. Тяжело… С 13 лет на меня легли обязанности – заготовить скирд сена и скирд курая – это такая грубая трава, как топливо. К зиме. И кизяки сделать.
От кого ждёте поздравлений, и кто всегда вас поздравляет с днём рождения?
Обычно много поздравлений присылают. Те, кто близок мне и дорог, они обязательно напишут или позвонят, а многие и придут. Если позволяет ситуация – приедут. Вот дочка с мужем. У меня теперь семья большая – два правнука прибавилось.
Какой подарок на день рождения вы считаете самым ценным?
Я не увлекаюсь подарками. Меня это никогда не увлекало, так что и вспомнить нечего… Хотя, наверное, это потому, что подарков очень много. Поэтому трудно вспомнить что-то отдельное.
С момента, как вы перестали быть президентом, количество подарков уменьшилось?
Подарков всегда было много, и большие, и скромные... И всегда так было.
Остались друзья из той поры, когда вы были президентом?
У меня много друзей, которые после ухода с президентства ушли со мной и работают в фонде. Старая дружба продолжается. А с новыми... Знаете, старики народ капризный и привередливый… К этому жизнь подводит.
Вы интересуетесь тем, что пишет и говорит про вас пресса?
Я каждый день получаю где-то десяток газет, а если с журналами, то и до двенадцати. Поразительно, что почти каждый день находятся те, кто зарабатывает себе авторитет на мне. Мол, вот я какой, я Горбачёва критикую! Каждый день практически нахожу что-то о себе в газетах.
Вас это задевает? Неприятно?
Скажу честно, неприятно. Не хочется в ответ на каждый такой выпад влезать в драку. Хотя многим я отвечаю публично. Я же вижу эту группу людей, которые сами себя назвали патриотами, а нас всех потенциальными предателями или пятой колонной. Чего стоят эти рассуждения? Но публикуют. Меня задевает.
Обратная сторона гласности, которую вы ввели в стране – вас критикуют…
Без гласности ничего бы у нас не получилось, ничего. Но были и те, кто использовал гласность в своих корыстных целях. Я понимал, что это будет.
Может, вы слишком легко отдали власть?
Чтобы власть удерживать, надо было принимать крайние решения – допустить кровь. А это я не принимал! Моё кредо – гласность, открытость, прямота. Так и осталось. И мне не надо запоминать, кому я что сказал.
Вы себе в жизни всё доказали?
Нет. Это вопрос для нашей следующей встречи на 90-летие!
Три человека, определивших лицо новой России: Горбачёв, Ельцин и Путин. Знаете про кого-то из них анекдоты?
Из перестроечных анекдотов мне нравится этот: "Стоит огромная очередь за водкой – километра два. Клянут Горбачёва на чём свет стоит! И один заводится так, что говорит: мол, пойду сейчас в Кремль и убью этого Горбачёва! Нельзя, говорит, так с людьми обращаться! А другие говорят: иди-иди! Пошёл. Часа через два возвращается. Очередь за это время немного совсем продвинулась. Ну, как, спрашивают, убил Горбачёва? Да нет… Туда ещё больше очередь…" Ничего себе весёлый анекдот...
Кто оказал на вас решающее влияние? Без кого не было бы того Михаила Сергеевича, которого мы все знаем?
После размышления и через годы я пришёл к выводу, что самое большое влияние на меня оказала литература. И наша русская, и зарубежная. Дом у нас всегда был забит книгами.
Вы часто вспоминаете детство? Что приходит на память в первую очередь?
Это было Ставрополье, село Привольное. Дед по линии матери вернулся с турецкого фронта. Семья бедняков. И семья деда по линии отца – тоже бедняки. Дед Андрей воевал на австрийском направлении. Другой дед, Пантелей, начал с другими создавать коммуну. Ничего не получилось. Тогда следующий шаг был ТОЗы – товарищества обработки земли. Получилось. Оказалось, выгодно вместе, и люди это почувствовали. Поэтому легче пошла идея колхоза. Старый коммунист. "Бабушка, – спрашивал я, – как дед создавал колхозы?" "Ой, Миша, ни кажи! Це дило таке было, люди кажуть. Всю ночь горнизуе-горнизуе, а на утро усе разбиглысь". Вот это анализ! Вот такие были колхозы. Когда я уезжал учиться, покидал мешки свои путевые. Повернулся, глянул – дед стоит Пантелей. Стоит, прислонившись к хате, и плачет, слёзы текут и текут. Это были слёзы от того, что он испытывал, от того, что он пережил всё, выдержал, не изменил принципам.
Больше вспоминаете именно о дедушке?
И о матери. Мать я люблю очень. Кстати, мать не хотела выходить за отца. На этой почве мы с ней всю жизнь выясняли отношения – ты, говорит, всё время на стороне своего папы, всё защищаешь своего папу. А как? Ты же довольна мужем? Да! Но не хотела замуж! Она выходила в 29 году, когда ей 18 лет было. И совершенно демократично был решён вопрос – не то что в наше время. Два деда собрались и сказали: "Быть так! Быть семье!" Полная демократия, консенсус достигнут, все проголосовали!
Был момент решающий, когда она в годы войны – мы вдвоём были – в очередной раз хотела меня наказать за что-то, за ремень взялась, а я подошёл, забрал ремень и сказал: "Всё!" И она заплакала. Последний аргумент забрал.
44-й год. Голод. Она с группой колхозников берёт, что ещё было подходящее, осталось от отцовой одежды и обуви, и едут они на быках на Кубань. Там был урожай кукурузы. Разрешалось мешок кукурузы выменять. На нашу семью мешок. А у неё были подходящие сапоги от отца – ни разу не надел. И она отдала их за дополнительные полмешка. Тащила их на себе. И эти полмешка спасли нас. А к этому времени корова отелилась. Молоко и кукуруза! Это рай! Все выжили.
Горластая она была! Пела! С прополки возвращаются, и слышно – поют, мать – первым голосом. Я до сих пор помню некоторые песни, которые она любила.
"Стоить гора высокая
Попид горою гай, гай…
Зэленый гай, густэсенький,
Нэначе справди рай!
Пид гаем вьется риченька,
Як скло вода блешить,
Долыною зэленою
Кудысь вона бижыть.
Край берега, у затышку
Привьязани човны,
А три верби схилилися,
Мов журяться воны.
Шо пройде Красне литечко,
Повиють холода,
Осыплэтся их лыстячко
И понесэ вода…
Журюсь и я над ричкою,
Бижить вона, шумыть,
А в мэне биднэ сердэнько
И млие, и болыть.
Болыть воно та журыться,
Шо вэрнеться весна,
А молодисть не вэрнеться,
Не вэрнеться вона!"
Однажды в Железноводске с Раисой вечером идём, а там вечера такие – отдыхающие танцуют, поют. Услышали мы "Как молоды мы были" в исполнении Градского. Потрясающе! Это стало моей песней любимой.
Вас многое связывает с Украиной. Чем закончится конфликт наших государств?
Сначала Хрущёв отдал Украине Крым, потом она превратилась в самостоятельную республику. Потом сами украинцы, в тяжёлом положении оказавшиеся, к России потянулись. И это естественно. Вот теперь Крым. Я сказал сразу, что я лично приветствую и счастлив, что Крым теперь в России. Я думаю, сейчас ставить бы надо на одно: пользуясь тем, что нас связывают столетия, плотно сотрудничать, по-братски. А кашу всегда заваривает не народ. Что такое Украина? Сам Хрущёв, Брежнев оттуда же. Члены Политбюро… За две недели после путча ГКЧП все объявили о самостоятельности, и до сих пор многие не знают, что с ней делать. Я думаю, научатся. Деваться-то некуда. Но чтобы затевать войну! Если бы это случилось, чёрт возьми, да это позорище. Недопустимо, чтоб русские в русских стреляли.
Наедине с собой поёте?
Я бреюсь – пою! С этого всё начинается. "Утро туманное". Люблю Тургенева. А музыку написал человек военный, который тоже больше ничего не написал. Старые романсы. Есенинские люблю.
А сейчас я потихоньку пою: "Призрачно всё в этом мире бушующем. Есть только миг, за него и держись! Есть только миг между прошлым и будущим. Именно он называется жизнь". Это мне нравится, и я для себя пою...
Из личного альбома
1. "Я написал книгу "Наедине с собой"… Когда открыл, а там эта фотография увеличена. И я был поражён: мальчишка-то какой! Какая воля, сила в глазах! Как будто он уже может что-то! И это оказался я! Поразительно! Это мой дед и бабушка. Любимые дед и бабушка – Пантелей и Василиса. Это целая история. С бабушкой расхождений не было, кроме одного. Я был всегда недоволен, что я выхожу на улицу, а там ребята. И я просил побольше хлеба отломить и насыпать сахар-песок. Это одно расхождение. Дед! Знаменитый дед. Он родился в крестьянской семье. Гопкало. Украинец. И бабушка, и мать моя украинки. Два деда было у меня. Дед Пантелей пошёл за партией: "Советская власть дала нам землю! А всё, что говорят о Сталине, неправда! Это всё делали местные!" Может, это оказало влияние на моё выпускное сочинение в школе. Я свободную тему выбрал: "Сталин – наша слава боевая! Сталин – нашей юности полёт!" Получил "отлично". И медаль получил серебряную. Многое должно было произойти, прежде чем в годы перестройки я осудил сталинизм В 37-м деда посадили.. Спас его февральско-мартовский пленум 38 года, когда Сталин увидел, что что-то наломали дров и надо искать выход.
Второй дед Андрей не менее яркая личность! Не пошёл в колхоз! Так и остался единоличником! Требование было такое – землю дают индивидуалам, но местная власть устанавливает план посева. 33 год – голод! Такой голод, что в Привольном около 40% вымерло. У деда было шестеро детей, трое из них умерли. В той ситуации они всё, что можно было съесть, съели. Пришла весна, сеять нечего, семян нет. За невыполнение плана посева его подвергли ссылке и отправили в Сибирь, в Иркутскую область, на заготовку леса. Через три года он появляется с несколькими почётными грамотами! Куда ни пошли его, он с грамотами возвращается".
2. "О! Мы тогда очень любили шляпы носить. Деревня дорвалась до шляп! Это на Охотном Ряду – гостиница "Москва", Исторический музей. Юра Топилин, фронтовик. Из Орла. Из Орловской области и Вася Зубков – лётчик. В одной комнате жили. На первом курсе, кстати, жили 22 человека в комнате – весело было, на втором – 11, на третьем – 6, а потом Ленинские горы появились".
3. "Шли с Рейганом мимо Царь-пушки, и преследовала нас группа журналистов. И я говорю Рейгану: вот, мол, у нас тут запасное оружие. И тут кто-то из ребят спрашивает: "Президент Рейган, а вы до сих пор считаете, что Советский Союз – это империя зла?" Он говорит: "Нет, я так не считаю. Когда-то считал, и, думаю, это тогда было правильно. Но в связи с тем, что происходит в стране под руководством товарища… нет, не товарища, а просто Горбачёва, я больше так не считаю".
Когда я приехал к нему, к Рейгану, мы начали беседовать, и он стал мне читать мораль. Это в 1987 году в Вашингтоне. Я остановил его в самом начале и говорю: "Президент, вы не прокурор, а я не подследственный, и вы не учитель, а я не ученик. Давайте так: или мы будем на равных работать, и тогда, я думаю, мы сможем пойти далеко. А если нет, то можем считать, что наша беседа закончена. Это буквально на третьей-пятой минуте. Он сначала растерялся: "Да нет, я…" И продолжили. Тогда подписали договор о ракетах средней дальности".
4. Вот самые лучшие фотографии наши. Это за год до нашей свадьбы… Симпатичный? А шляпа? (Смеётся.)
Я очень много потерял со смертью Раисы. Жена, любимая женщина и друг. Настоящий друг. Никогда у нас не было такой ситуации, чтобы мы надоедали друг другу. Она тоже из глубинки, из Сибири, из тайги. Всех, наверное, надо пропускать или через глубинку нашу в степях или в тайге, чтобы очищались.
