Любой театр существует в движении и моменте, и кукольный тут не исключение, – но оказывается, что рассматривать куклы сами по себе, вне сцены, неподвижные и оставленные кукловодом, не менее интересно. Наверное, это чувство знакомо каждому, кто в детстве попадал в фойе Театра кукол имени Образцова, где за витринами притаились диковинные создания разных эпох со всего света. Не похожие ни на одно из сказочных существ из мультфильмов и кино, они производили и наверняка производят впечатление на любого ребёнка.
Удивительно, но отголосок этого впечатления вдруг снова возвращается к уже взрослому зрителю в Музее Востока, в котором сегодня собрали почти 100 кукол восточных теневых театров. Среди них есть и куклы из Индии и Греции начала ХХ века из коллекции Театра кукол имени Образцова, но главное место занимают куклы турецкого театра теней Карагёз из собрания Музея Востока, а также творения современного турецкого режиссёра, художника и кукольника Ченгиза Самсуна.
Именно в этих куклах и состоит, пожалуй, главное обаяние театра Карагёз. Сделанные из тонкой, немного просвечивающей кожи, они напоминают страницы рукописной книги из пергамена и обладают очарованием рукотворных и старинных, нештампованных вещей с их уникальным стилем, не имеющим ничего общего с синтетической современностью.
Название театру дало имя его основного персонажа. Карагёз – аналог русского Петрушки и французского Пьеро, сюжеты с его участием типичны для любого народного площадного театра. Вот в одном из них Карагёз пытается проникнуть в женскую баню, в другом – хочет обмануть бизнес-партнёра, а вот колдуньи наказывают его за ехидство, превращая в осла. Простодушный, плутоватый, постоянно попадающий в комичные ситуации, но в целом безвредный и добрый – он своеобразный носитель народного духа.
"Карагёз" переводится с турецкого как "чёрный глаз" – все, кто знаком со школьным курсом литературы, помнят, что так звали коня в повести "Бэла" в "Герое нашего времени" (наглядный отголосок османского влияния на Кавказе XIX века).
– Тексты пьес театра Карагёз первоначально были рукописные, – рассказывает куратор выставки, заместитель генерального директора Государственного музея Востока Илья Зайцев. – Поскольку представления проводились часто в ночь месяца Рамадан, то таких текстов было 30 – на все ночи Рамадана. Многие из них в начале ХХ века напечатали, и одно из таких изданий можно увидеть на выставке. Пёстрое, разноликое население города, говорящее на многих языках и являющееся носителем разных религий и традиций, представляло богатый источник вдохновения для карагёзчиков в разные эпохи.
Строго говоря, теневой театр Карагёз – не совсем теневой: правильнее назвать его силуэтным, потому что зрители смотрят на раскрашенные фигурки из полупрозрачной кожи, которые при помощи длинных тонких палочек кукольник передвигает по полотну освещённого экрана. Но из-за того, что кукловода скрывает яркий свет, кажется, что фигурки движутся сами и, действительно, напоминают чьи-то волшебные тени.
Поэтому неудивительно, что на протяжении веков теневой театр Карагёз волновал исламских богословов и суфийских философов, которые воспринимали его представления как метафору человеческого бытия, которым управляет невидимый кукловод-Творец. "Этот теневой театр для некоторых что наука истины и потому весьма поучителен. Ибо личины и фигуры возникают и быстро исчезают. Между тем остаётся тот, кто приводит их в движение", – так писал про театр Карагёз османский богослов XVI века Эбу-с-Сууд.
"Сказка — ложь, да в ней намек..." — эта истина была осмыслена в очень далёкие времена величайшими исламскими философами. Театр Карагёз — не просто сказка. Он теснейшим образом связан с мистикой, суфизмом, с пониманием жизни и умением видеть простое в сложном и сложное в простом". Илья Зайцев, замгендиректора Государственного музея Востока
У истоков Карагёза стоит теневой арабский придворный театр с более чем тысячелетней историей: о нём есть упоминания в записях библиотекаря одного из багдадских халифов, его изображает раскопанный в Дамаске каменный рельеф. С постепенным завоеванием Востока мамлюками театр превратился в народный и площадной, и сюжеты там начали разыгрываться такие, что по правилам мусульманской морали видеть их женщинам не полагалось. "Кукольный спектакль "карагоз" завезли в Египет турки, и куклы в нём говорят по-турецки, – снобски писал про Карагёз британский филолог и путешественник Эдвард Лейн. – Зрелище это всегда носит крайне непристойный характер. Туркам оно очень нравится, но людям, не понимающим этого языка, естественно, никакого удовольствия не доставляет".
Англичанин, судя по всему, глубоко ошибался: магия Карагёза оказалась сильнее прошедших столетий, и наши современники во всём мире, которые полюбили всё аутентичное и самобытное, смотрят на представления театра с большим удовольствием.
А самого художника и постановщика Ченгиза Самсуна, чьи куклы можно сегодня увидеть на выставке в Музее Востока, 13 лет назад ЮНЕСКО даже включила в список носителей нематериального культурного наследия человечества. Его мастерская в Стамбуле заметна издалека: её стены украшены изображениями персонажей любимого театра. Здесь он создаёт своих кукол из буйволиной кожи, раскрашивает только натуральными, как и сотни лет назад его предшественники, красками, а потом ездит по всему миру со спектаклями, старинными и современными, помещая своего древнего героя и его комичных спутников в новые сюжеты.
