Как Борзаковский одолел чернокожих бегунов и стал олимпийским чемпионом

Путь к мечте

У вас день рождения – в День космонавтики.

– Более того, я родился ровно через 20 лет после того, как Юрий Гагарин первым побывал в космосе, – рассказывает Metro Юрий Борзаковский. – Многие позже сравнивали нас. Я ведь тоже стал первопроходцем – среди отечественных легкоатлетов. Никто до меня не брал олимпийское золото на 800 м! Да и после – тоже.

А ещё я с самого детства жил в авиационном наукограде Жуковский, где были знаменитые лётчики-испытатели, Герои России. Это тоже символично.

Читал, вы хотели заниматься футболом, а попали в бег?

– Люблю футбол. Говорят, даже неплохо играю. Но там риск получить травму больше, чем в лёгкой атлетике. Плюс надо было попасть в хорошую зарубежную команду, чтобы чего-то добиться. И олимпийским чемпионом в футболе я бы вряд ли стал. Так что рад выбору. Лёгкая атлетика для меня – спорт номер один.

А каким бы вы стали футболистом?

– Думаю, я бы играл на позиции левого полузащитника, хорошо отрабатывая на бровке. Скорость есть, понимание футбола и позиции – тоже.

Говорят, однажды вам дали прозвище "Юра-эфиоп". Вам нравилось?

– Было такое. Но всегда всем говорил, что я больше кениец, чем эфиоп. Просто кенийцы мне ближе. В 1998 году они даже подарили мне кенийскую толстовку. А главное, у меня был кумир, натурализованный датчанин Уилсон Кипкетер, родом из Кении.

Чем Кипкетер был особенным лично для вас?

– Когда он бежал, то казалось, у него идеальная техника. Но я видел и огрехи. У него было ровное тело, поэтому лучше было корпус подавать чуть вперёд: он бы "проталкивался", бежал ещё быстрее. 

От него я пытался взять всё лучшее. Он отличался тем, что подходил к старту, убивая всех психологически. Это я у него перенял. 

Один из ярких примеров – чемпионат Европы в Хельсинки 2012 года, который я выиграл. Мы тогда зашли в кул-рум (место сбора и регистрации участников) за 15 минут до старта. Я посмотрел прямо в глаза ребят – у многих они забегали, кто-то попытался спрятаться, "сгорел". Уверенных в себе в комнате практически не осталось. 

С помощью психологического давления я выигрывал ещё до старта!

Чем вам в принципе импонируют чернокожие бегуны?

– В 2009 году я приехал на Гран-при в Италию, но пропала сумка с экипировкой. Именно кенийцы выручили: кто-то отдал шиповки, кто-то – трусы и майку. Так я смог выступить. Эти ребята – соперники лишь на дорожке, а в жизни – друзья.

Почему чернокожие бегуны – всегда фавориты? Что нужно сделать белокожим, чтобы успешно с ними конкурировать?

– Как показала практика, они фавориты не всегда. (Смеётся.) Я это доказал. И не только я. С 1996 по 2004 год Олимпиады выигрывали бегуны с белым цветом кожи! В 1996-м – норвежец Вебьёрн Родаль, в 2000-м – немец Нильс Шуман, в 2004-м – я. 

Да, они доминируют, но всё в наших руках. Просто нужно правильно, грамотно тренироваться.

У них какое-то особое строение мышц? Как вы с ними боролись?

– Важно соотношение белых и красных мышечных волокон. Узнал своё, когда проходил обследование в НИФТИ. 

У меня – 50 на 50. Редкое, универсальное соотношение, которое и помогало бороться с чернокожими бегунами. Оно значило, что я мог быть и спринтером, и марафоны бежать. А ещё оно идеально для среднего бега (800 м). То есть именно эту дистанцию я способен бежать максимально быстро. 

Обследование провели ещё в конце 90-х, когда я не был состоявшимся спортсменом. Так я сосредоточился на 800 м.

Как эта дистанция стала для вас любимой?

– Я научился распределять силы. Если бегуны быстрые, далеко их не отпускал, старался бежать ближе к группе лидеров, понимая, что финиш примерно у всех одинаковый – просто выстраивали в концовке тактику бега. Если бегуны были послабее, мог играть с ними в кошки-мышки на дистанции.

Ещё у вас – замедленный пульс. Это скорее плюс для бегуна?

– Когда я сплю, пульс может быть менее 30 ударов в минуту. Максимальный – когда бежал на рекорд страны, а это 180 ударов. Моя сердечная мышца всегда была готова к любым нагрузкам.

Каким был ваш тренер Вячеслав Евстратов?

– Наш тандем с Вячеславом Макаровичем был идеальным. Я понимал его на 200 процентов. В отличие от других учеников в группе, я усваивал его корректировки всего за 1–2 тренировки, а другим требовалось больше месяца. 

Многие считали, что у меня была идеальная техника бега. Казалось бы, править нечего. А тренер видел огрехи с точностью до миллиметра. Например, указывал, что я отвёл таз чуть назад, а надо было подавать тело вперёд, чтобы во время толчка стопы оно перемещалось с минимальной затратой энергии, но при максимальном прохождении вперёд. Когда он указал на эту ошибку, я исправил моментально. Другие хуже владели телом, поэтому не сразу корректировали бег.

Кроме того, он прививал нам йогу, ему был важен психологический настрой на соревновательные тренировки (так называемые скоростные отрезки). Каждый подходил к занятиям в полной готовности, физически и психологически. Он учил нас владеть телом и мышлением, чтобы голова оставалась максимально холодной, во время даже самых жёстких психологических нагрузок. Например, выходишь на финал Олимпийских игр, там сумасшедшее давление – а мы с этим благодаря тренеру справлялись.

Я любил все упражнения. Понимал: всё нужно. Недавно Криштиану Роналду сказал, что он – фанат тренировок. Я с ним соглашусь. Мы ценим тренировки, потому что это – часть нашей любимой работы. Я понимал, что, если классно отработаю, это даст результат – как мне, так и стране, которая получит медали.

Олимпиада в Афинах

Ходит легенда, что вы нарисовали пророческий олимпийский пьедестал?

– Я всегда вёл дневники своих тренировок. И в 1997 году действительно нарисовал олимпийский пьедестал, свою мечту. На первое место поставил себя, на второе – Кипкетера, на третье – немца Нильса Шумана. В 2004-м этот пьедестал практически целиком был воплощён в реальность. Разве что вторым стал кениец Мбулаени Мулаудзи, а Кипкетер взял только бронзу. Рисунок до сих пор хранится дома!

Афины – это сакральное место для спортсменов?

– Я горд, что выиграл Олимпиаду именно в Афинах. Там зародилась Олимпиада, это же очень важно. Я даже думал, что олимпийские боги помогли мне. Я верующий человек, просил бога о помощи. Думаю, боги Олимпа тоже меня услышали. (Смеётся.)

Вы называли себя тёмной лошадкой, когда ехали в Афины?

– Да. Я был только чемпионом мира и Европы в помещении, призёром чемпионатов мира и Европы на стадионе. А именно олимпийских регалий у меня не было. В 2000 году я попал в финал, но призового места не занял. А Уилсон был уже рекордсменом мира, призёром ОИ в Сиднее, чемпионом мира на стадионе. Он был гораздо сильнее. У остальных парней тоже были весомее регалии. Из восьми человек в финале, условно говоря, я был шестым по статусу. Ребята были гораздо круче, поэтому считаю, что был тёмной лошадкой. Толком никто на меня не рассчитывал. Зато я сам собирался брать медаль – и конкретно нацелился на золото!

Вы смогли посмотреть Афины или не до того было?

– После Сиднея подошёл к Афинам очень серьёзно. В Сиднее случилась скверная история. Между полуфиналом и финалом был день отдыха. Съездил в Сидней, благополучно заблудился, провёл там шесть часов вместо часа. Перегорел психологически, физически слишком много ходил в преддверии финала, поэтому ничего и не получилось. Так что ехал в Афины, настроившись на чёткий режим. Выходил из номера, только чтобы перекусить или на тренировку. Всё остальное время отдыхал. Соперников тоже не хотел видеть, потому что это давит психологически. Минимизировал контакты и просто делал своё дело. 

Организационные накладки были?

– Меня абсолютно всё устраивало. Мы жили в одинаковых условиях. Расселение было грамотное, номера комфортные. Обычные двухместные номера, без телевизоров. ТВ был в холле, кто хотел – ходил смотреть. Главное, полная тишина в номере.

А как с питанием?

– В Афинах была обычная европейская кухня. Никто не жаловался. Было много и других кухонь. Нас всё устроило, никто не отравился. 

Обычно перед стартами я ем макароны с сыром и томаты, где-то за 7–8 часов до забега, а потом – только вода. Но в России перед стартом всегда ел любимую геркулесовую кашу и пил чай с бутербродами с сыром. За рубежом просто нет нормальных каш, только мюсли.  

Так что перед финалом в Афинах, как всегда, съел макароны с сыром. 

Читал, перед финалом вам помогли успокоиться мысли о сыне.

– Я метеозависим. В ночь перед финалом был ураганный ветер. Толком не спал, думал, что посплю днём (старт – вечером). Но тоже не получалось, был сильный предстартовый мандраж. 

Представил, что гуляю с сыном по парку (ему тогда было два года). Эти мысли погрузили в сон, я проспал четыре часа как убитый, проснулся абсолютно выспавшимся. Благодарен Богу и сыну. 

Когда потом прилетел в Москву, встречали супруга с ребёнком. И я повесил медаль на сына, потому что счёл, что это и его медаль тоже – благодаря тому сну.

Вам снится финал?

– Нет, всё-таки прошло 20 лет. Но часто пересматриваю со знакомыми, в соцсетях регулярно видео публикуют, отмечая меня. Я провожу небольшие лекции для спортсменов, учеников, рассказываю, что можно добиться всего, если есть цель, мечта. И рассказываю о том финале.

Последние метры финиша – какие они вышли для вас?

– За 300 метров ребята "пошли". Я понимал, что это слишком рано. За год до этого, на чемпионате мира, я тоже "пошёл" слишком рано (взял в Париже лишь серебро). Учёл ошибку. И "пошёл" за 120 метров до финиша. Сказал себе – вот он, момент истины, или сейчас, или никогда. Попросил Бога помочь, и меня как будто в спину кто-то толкал заключительные сто метров. Я не обращал внимания на соперников, видел боковым зрением, что они уходят на второй план, а я остаюсь один. Руки сами поднялись на финише.

Какие были первые эмоции? Кто-то из соперников подходил поздравить?

– Я не верил, что выиграл Олимпиаду. Ещё месяц не мог поверить. Понимание приходило постепенно. 

Кипкетер подошёл к моему тренеру и склонил голову, отдавая дань уважения, что мы с Евстратовым честно его обыграли. Я одолел своего кумира на Олимпиаде, это дорогого стоит. 

Остальные бегуны тоже подходили к тренеру, жали руку. Я считаю, это правильно. Без тренера я бы никогда не стал олимпийским чемпионом. Все регалии, которых я добился за свою спортивную карьеру, стали возможными благодаря ему. 

Тренер подошёл ко мне после финала и сказал: "Молодец, сынок. Всё сделал. Теперь мы никому ничего не должны". 

Кипкетер приезжал в 2014 году ко мне домой. Мы поужинали, поболтали, вспомнили Олимпиаду. Он даже сказал, что проиграл тогда специально. Но это, конечно же, была шутка. Признался, что в глубине души жалеет, что не стал олимпийским чемпионом. 

Да, он установил мировой рекорд, но его можно побить, а олимпийский чемпион – достижение на всю жизнь. Он был вторым и третьим на Играх, но первым – никогда.

Вам дали флаг – это был особенный момент? На Олимпиаде в Париже нас этого лишили.

– Будь такая ситуация, как сейчас, я бы просто в Афины не поехал. Я не критикую ребят, которые выступали в нейтральном статусе. Но я патриот страны. Я всегда бегал не только за себя, но и за страну – в первую очередь. А момент с флагом – один из самых важных, я всегда с гордостью нёс его на круге почёта.

Что говорили родные, когда вы вернулись?

– Они до последнего не верили, что я выиграю. Даже если в записи смотрели. Говорили, что были чуть ли не в обморочном состоянии. Журили: "Нельзя так над нами издеваться!"

Знаю, вы встретились с Владимиром Путиным.

– Да, в Кремле. Всю олимпийскую команду туда пригласили. Когда общались, Владимир Владимирович пересказал мне весь забег, вспомнил каждый момент. Это дорогого стоит, когда президент страны смотрит твой финальный олимпийский забег. Я горд, это большая честь для меня.

Что должно случиться, чтобы мы однажды снова взяли олимпийское золото на 800 м?

– Должен появиться такой же тандем, какой был у меня с Евстратовым. Для меня Вячеслав Макарович был как дед, отец, тренер, друг. Он был для меня всем. Мы бок о бок с ним прожили, были на всех соревнованиях и тренировках вместе. Наше взаимопонимание – он говорил, я исполнял – стало решающим. 

Думаю, если у нас появится такой же тандем, то всё сложится. Кроме того, спортсмен не должен зацикливаться на секундах, нужно просто работать над психологией, понимать, что выиграть можно у любого соперника. Неважно, что он темнокожий или что у него другая группа мышц. 

Я когда готовился, Кипкетер был авторитетом, но я смог побороть это – и выиграть. Если психически спортсмен высокого уровня научится справляться, то всё получится. Сколько нужно времени? Не знаю. Возможно, даже сейчас есть ребята, способные стать олимпийскими чемпионами. 

Знаю неплохих атлетов, бегающих на 400 м, у них есть скоростная выносливость. Если они смогут перестроиться, подготовиться к средним дистанциям, то всё реально.

Как будете отмечать 20 лет той победы?

– Я не отмечаю даты, даже свой день рождения. Но 20 лет – значимое событие. Сделаю исключение. Наверное, соберёмся с федерацией, друзьями. Но какого-то грандиозного банкета не планирую!

Только факты

Рост – 183 см, вес – 77 кг.

Дважды брал серебро (2003, 2005) и дважды – бронзу (2007, 2011) чемпионатов мира на дистанции 800 м.

Становился чемпионом Европы (2012, 800 м) и серебряным призёром континентального первенства (2002, эстафета).

В закрытых помещениях Борзаковский становился чемпионом мира (2001) и бронзовым призёром (2006) на дистанции 800 м. Дважды брал золото чемпионатов Европы (2000 и 2009).

Тренер Борзаковского Вячеслав Евстратов умер в 2013 году.

Читайте также: Гимнастка Ангелина Мельникова рассказала о кинопробах и пропущенных Играх в Париже