Алексей Варламов
Окончил филфак в 1985 году. Ректор Литературного института им. Горького, писатель
– Когда мы учились, у нас было много знаменитых профессоров. Студенты оценивали их с двух точек зрения: насколько тот или иной препод лоялен и насколько кто-то из них свиреп. К первой категории принадлежал праправнук Льва Толстого Никита Ильич Толстой. Он был лингвист-славист. Импозантный, благообразный, с длинной седой бородой. Мы его боготворили, он никогда не ставил оценку ниже четвёрки. Полная противоположность ему – Олег Сергеевич Широков. Преподавал он "Введение в общее языкознание". Получить у него тройку было сложно, студентам спуску не давал. И вот однажды, по словам студентов, произошла такая история, не знаю, правда это или нет. Их обоих вызвала к себе декан факультета, попросив обосновать, как они ставят оценки. Никита Ильич ответил: "Понимаете, филология – такая наука, что в ней кто-нибудь что-нибудь да знает, поэтому я ставлю высокую оценку". А Олег Сергеевич сказал: "Филология – такая наука, что в ней кто-нибудь что-нибудь да не знает, поэтому я ставлю низкие оценки!"
Дарья Митина
Окончила исторический факультет в 1995 году, этнолог, депутат Госдумы 2-го созыва
– Я специализировалась по кафедре этнологии (в 90-е она называлась этнографией), и мы выезжали на раскопки в Крым, в Ростовскую область. Делали широкий раскоп, а преподаватели следили, чтобы студенты аккуратно снимали слои грунта и потом описывали, какая это культура. И вот однажды профессор Наталия Борисовна Леонова, которая поехала с нами, пообещала нам интересные артефакты: вазы, утварь. Копали как раз в Крыму. Всем очень хотелось найти эти древности, работали энергично. И вот в разных слоях нам стали попадаться зубы и кости – это было нормально, потому что чаще всего сначала идут захоронения, а затем уже артефакты. Наталия Борисовна наблюдала, чтобы мы не смешивали останки с артефактами, но тут вдруг народ вместо ваз начал находить окурки – толстые такие "беломорины"! Выяснилось, что некоторое время назад здесь велись другие работы – прошёлся экскаватор и все слои перемешал! Вся красивая теория о культурных слоях пошла насмарку. Наталия Борисовна сильно огорчилась.
Дмитрий Роговицкий
Кандидат исторических наук, окончил истфак в 2003 году
– На историческом факультете много лет была традиция: первую лекцию первокурсникам читает выдающийся археолог Борис Рыбаков. Мне тоже посчастливилось застать Бориса Александровича. На тот момент академику было уже за 90, во время самой лекции он курьёзно перескакивал с одной темы на другую, то и дело упоминая "чудищ хоботистых". Так он называл мамонтов. Из всей лекции студенты запоминали ровно одну фразу – именно про чудищ. Потом в шутку так именовали всех подряд – неказистых девушек или озлобленных друзей… Другой традицией было отмечать сдачу экзаменов в гастрономе, который находился аккурат за "первым гумом" (1-м Гуманитарным корпусом МГУ). В конце 90-х на территории главного вуза страны можно было спокойно купить любое спиртное. Нередко появлялись блюстители порядка – за распитие крепкого алкоголя тебя брали под ручки и везли в подвал легендарной высотки, в 6-е отделение милиции. Попасть в "шестёру" для кого-то считалось даже почётным – после этого особое уважение однокурсников было обеспечено.
Юрий Нечипоренко
Учёный, окончил физфак в 1979 году
– У нас семинарские занятия по математическому анализу вёл суховатый и требовательный преподаватель по фамилии Бричкин. Он задавал столько, что не хватало времени всё решить. Надо было как-то обвыкнуться с дифференциалами, запомнить, что получается из той или иной функции, если её подвергнуть дифференцированию. Занятие с непривычки напоминает поездку на мотоцикле по горам – только едешь в уме… Бричкин не давал нам времени прийти в себя, он всё гнал и гнал. Половина группы получала двойки. Он объяснял, что дифференцирование требует не ума, а тренировки, что всему виною наша лень. Экзамен по линейной алгебре я не забуду никогда: Бричкин задавал мне задачи одну за другой. Я всё решал. И вот наконец последняя – он дал мне её и остался стоять рядом. Я нашёл решение, получил ответ. Но от напряжения не мог сообразить, что означает уравнение, которое сам вывел: забыл, как оно называется – гипербола или парабола? Я зажмурил глаза и брякнул наобум первое попавшееся слово – только бы он отвязался! Бричкин, как коршун, схватил мою зачётку и вывел там "хор."!