Михаил Полторанин
Журналист, первый министр печати и информации РФ, в перестройку – ближайший соратник Ельцина
На тот момент у него не было другого выхода, чтобы удержать власть. Но сейчас, по прошествии 30 лет, признаюсь: многие вещи я не стал бы делать, доведись жить заново. В первую очередь – поддерживать Ельцина. Я был его сторонником, когда он только пришёл к власти. Помогал ему, когда его травили в КПСС, когда ему не давали выходы ни на экраны, ни в прессу, когда мне приходилось печатать его интервью в итальянской газете. Но в 1992 году он всерьёз взялся за правительство, набрав не тех, кого надо. И они стали уничтожать Россию. Здесь я выступал уже против. Когда Ельцин зачитал указ № 1400 "О поэтапной конституционной реформе в Российской Федерации", мы с Зорькиным (председатель Конституционного суда России. – Прим. ред.) старались уговорить его, чтобы в выборах участвовали и он, и Верховный совет. Но он хотел всех уничтожить и планировал госпереворот. Нужно было убирать парламент и оппозицию. Нужно было вводить диктатуру и авторитаризм, чтобы выкачивать всё из недр России. После расстрела Белого дома наши пути с Ельциным окончательно разошлись.
Александр Коржаков
Начальник Службы безопасности президента
Вводить в столицу танки и ответить тем, кто накануне штурмовал Останкино, было необходимо. Я не знаю, что было бы, если бы мы не ответили. Сегодня принято хаять Ельцина, рассказывать, каким плохим он был. А Ельцин был хорошим. Его указ № 1400 был как раз для того, чтобы договориться о разделе власти по-мирному. Со всеми беседовали. Все, кто захотел, получили работу, а после стали депутатами Госдумы. И Конституция была принята хорошая. Ельцин тогда хотел добра для России. На сегодня я жалею только о том, что по вине тех трёх негодяев – Руцкого, Хасбулатова и Макашова – погибло полтораста человек. В основном невинные люди. И могло погибнуть гораздо больше. Но если бы победила противоположная сторона, то сегодня у нас в стране рулил бы не питерский Путин, а какой-нибудь чеченский Кадыров. Я уверен, что Руцкой через месяц-полтора сдал бы всё Хасбулатову. В общем, это была вынужденная мера, но по прошествии 30 лет, общаясь с некоторыми депутатами Верховного совета, я понял, что и они по-своему хотели для России хорошего.
Дарья Митина
Политик, депутат Госдумы второго созыва
Ельцин изначально был настроен покончить с Верховным советом, и в любом случае кровавой развязки было не избежать.Начиная с 21 сентября – с момента объявления антиконституционного указа № 1400 – я, моя семья и комсомольцы по очереди дежурили у Белого дома. Нашу палатку с надписью «РКСМ» (Российский коммунистический союз молодёжи) 4 октября раздавил танк. К счастью, в ней никого не было. Дежурили у парламента посменно. Утром 3 октября я поехала домой, а вернуться должна была утром 4-го. В Белом доме в это время находилась моя мама. Тогда она работала в депутатской фракции «Отчизна». Разгар восстания я наблюдала по телевизору. Увидев, что началась стрельба, я вскочила и засобиралась обратно. Но дед запер дверь со словами: "Дочь, кажется, я уже потерял, не хочу потерять ещё и внучку". Ранним утром Белый дом обстреляли танки. Эти двое суток мама находилась там, а сделать я ничего не могла. Только утром 6 октября она вернулась домой, и я с трудом узнала её: состарившаяся, разбитая, с потухшими глазами и абсолютно седой головой. В Белом доме мама почти сутки пролежала на полу комнаты, которая простреливалась насквозь. Она прикрывалась от пуль трупом какого-то омоновца. Вывели маму сердобольные медики, которые проверяли, есть ли в здании раненые и убитые.
Юрий Нечипоренко
Учёный, писатель, преподаватель МГУ
Действия Ельцина нельзя оправдывать. Это ясно даже по прошествии 30 лет. Если бы он смог договориться с парламентом о дальнейшей работе, где полномочия были бы чётко разделены, и не препятствовал бы их работе, то расстрела Белого дома можно было бы избежать. Но только в случае, если бы президент был разумен.Конечно, я симпатизировал защитникам Белого дома, но не до такой степени, чтобы взять в руки оружие. Я был в числе тех, кто пришёл поддержать парламентариев. Встретил там знакомого художника, и мы пошли к Моссовету. Повсюду возникали стихийные митинги. Помню, как на балкон одного из зданий вышел какой-то человек, фрагмент его речи звучал так: "После того, что они сделали с Останкино, их нужно только стрелять как бешеных собак". Но позже мы узнали, что первую стрельбу начали не те, кто хотел захватить Останкино, а те, кто сидел внутри. Это потом подтвердил и репортёр Андрей Бабицкий, который находился в гуще событий. Вблизи Белого дома мы были почти до двух часов ночи, жгли костры, разговаривали. Встретил коллег из Союза писателей, учёных. Конечно, все переживали, что будет со страной. В шесть утра я узнал, что идёт страшный обстрел здания парламента. К тому времени я и мои знакомые были уже дома.
Александр Фёдоров
Архитектор, ныне пенсионер, очевидец штурма
Любой здравомыслящий человек не может оправдывать действия Ельцина. Это величайшее преступление в истории – власть расстреливала собственный парламент. Такого ещё не было!Ельцин шёл напролом, ему нужна была только его абсолютная власть, а парламент мешал в этом, как мешал проводить антинародные реформы. Поэтому вряд ли удалось бы избежать столкновения. Никто из моих знакомых не поддерживал его. Другое дело, что жертв могло быть больше. Просто часть людей, которым отдавали приказы стрелять на поражение, не выполнила их: они понимали, насколько подло стрелять в безоружных людей, и это были действия порядочных людей среди безумцев, которые этот приказ выполнили. Мы вместе со знакомыми и друзьями находились вблизи Белого дома, и было ощущение оторопи: как вообще такие события могли произойти? В мирное время – танки и кровь на тротуарах, погибшая молодёжь – случайные прохожие, зеваки. Нам тогда казалось, что вот-вот начнётся гражданская война. Она чудом не случилась. Ну а действия Ельцина я понимаю так: он решил ликвидировать парламент, иначе бы его сместили и отдали под суд, так что другого выхода у него не было.