Погрузиться в мир системы Станиславского "в темпе рок-н-ролла" мне вызвался помочь Дмитрий Подадаев – ведущий молодой актёр Театра Моссовета и преподаватель актёрского мастерства.
За кулисами Театра Моссовета кипит жизнь: тут и там на пути попадаются именитые актёры, а репетиционные базы и сцена расписаны по минутам. Нам еле удалось найти пустую гримёрку, в которой мне предстояло почувствовать себя настоящим актёром – хотя бы чуть-чуть.
– Суть системы Станиславского в том, чтобы быть, а не казаться. Испытывать настоящие эмоции своего героя в моменте на сцене, не играть его, а быть им, – увлечённо рассказывает Дмитрий, – Вжиться в образ – это выражение слишком общее, ведь актёр раскладывает своего персонажа на атомы и конкретизирует его. Действия персонажа, предполагаемые обстоятельства и сверхзадача (какой смысл несёт эта роль) – вот три точки, на которые мы опираемся.
– А что обычно нужно начинающему актёру, чтобы понять свою роль и своего персонажа? – спрашиваю я.
– Нужно отучиться в театральном вузе, – лаконично и со смехом отвечает Дмитрий.
Образ оказался не из лёгких: наш выбор пал на одну из ролей, которую в свое время осваивал сам великий режиссёр. Речь о Сальери из трагедии Пушкина "Моцарт и Сальери". Мне стало интересно, смогу ли я примерить на себя роль противоположную моему характеру. Ведь по сюжету Сальери – горделивый, завистливый композитор, которому претит жизнерадостность и талант коллеги Моцарта. Отрывок был выбран эмоциональный: старик играет на скрипке мелодию Моцарта, оскорбляя слух Сальери.
Отрывок из трагедии "Моцарт и Сальери" А. С. Пушкина
Сальери: И ты смеяться можешь?Моцарт: Ах Сальери! Ужель и сам ты не смеёшься?Сальери: Нет.
Мне не смешно, когда маляр негодный
Мне пачкает Мадонну Рафаэля.
Мне не смешно, когда фигляр презренный
Пародией бесчестит Алигьери.
Пошёл, старик!Сначала мы прочитываем текст без интонаций. Как замечает Подадаев, у Станиславского нет понятия "как?", есть только "что?" и нужно задаться вопросом: что ты хочешь этим сказать? Чего Сальери хочет в этот момент? Прекратить игру старика. Почему? Потому что игра старика его бесит. Именно это и нужно донести зрителю.
За двадцать минут мы успеваем сделать кучу дел – находим те слова, на которые нужно сделать упор, я пытаюсь найти в себе настроение Сальери. Как вытащить из себя ярость и ненависть, если в тебе её сейчас нет?
– Представь, что ты ненавидишь меня до глубины души, и начинай свою фразу, – Дмитрий явно видит мое замешательство. Чтобы усилить эффект, он резко перестаёт улыбаться. "Ненавидеть" его внезапно становится легче.
Я проговариваю монолог и понимаю, что забыл важную часть текста. Теряюсь, но быстро меняю пару слов, чтобы подходило по рифме и смыслу. Получается уверенно, как будто так и было. Актёр смотрит на меня сосредоточенно, по ходу режиссируя мои действия. "Говори злее, сквозь зубы... Во-о-от!", "Можешь убрать руки в карманы, да, вот так!".
И вот я ощущаю напряжение человека в бешенстве. Он слышит игру старика на скрипке, и для него это – чистой воды издевательство. С каждым словом кулаки сами собой сжимались, а по телу прокатились волны, как будто сам дух Станиславского витал с нами в комнате всё это время в ожидании возможности вселиться в кого-то из присутствующих.
– В конце должно быть резкое действие, сделай что-нибудь! – велит Подадаев, в ответ на что последняя реплика "Пошёл, старик!" вырывается из меня криком.
Как только я замолкаю, мы застываем в тишине, а из меня как будто выпускают воздух. Спустя секунду я уже смеюсь – представил, как это всё сейчас смотрелось со стороны. Дмитрий говорит, что Сальери у меня получился убедительным, но коронное Станиславское "Не верю!" явно витало в воздухе. Ведь не зря же актёрскому мастерству учатся минимум пять лет.