Сергей Павлович Цыбин, помогая себе тростью, подходит к макету "Бурана" в Центральном доме авиации и космонавтики, и его глаза загораются как у ребёнка:
– Похож! И советский флаг на месте...
Из 80 лет жизни 13 он посвятил работе над аппаратом. Был руководителем единой разработки наземных и бортовых средств управления полётом. На его груди орден Красного Знамени – за "Буран".
Сергей Павлович вместе с другими разработчиками пришёл на открытие новой экспозиции, посвящённой 35-летию полёта.
Цыбин отдаёт трость, присаживается и начинает рассказ.
– Я авиатор по крови, мои папа и мама планеристы, – он отклоняется на спинку стула. – Когда крылья появились в космосе, для меня это было как знамение Божье.
В разработке "Бурана" тоже было много божественного или, по крайней мере, сверхчеловеческого. Проект изначально задумывался как самый грандиозный в истории.
Вывести на орбиту стотонную махину было решено в пику США. В 1972-м президент Никсон объявил о разработке программы Space Shuttle. Над Советами нависла угроза ядерного удара из космоса, и они начали готовить "наш ответ Никсону" с невиданным доселе размахом. Было задействовано 2 млн человек и больше тысячи предприятий.
Но опередить США, как в 1961-м, не удалось.
– Я ужасно завидовал американцам, которые 12 апреля 1981 года запустили первый шаттл, – Цыбин скрещивает ладони. – Мне было ужасно обидно, что это не мы...
Полёт "Бурана" состоялся только через 7,5 года, но создателям удался корабль, превосходящий шаттлы.
– "Буран" был полностью цифровым кораблём. Даже лампочку на пульте нельзя было включить не через бортовую вычислительную машину, – объясняет Цыбин. – И второе, что удалось в отличие от них, – сделать беспилотный аппарат.
При работе над "Бураном" было использовано 39 новых материалов и 230 технологий.
Программист Андрей Афанасьев участвовал в создании уникального теплозащитного покрытия.
– Мы создали плитки, способные выдержать температуру плазмы, – рассказывает он Metro. – У них такая низкая теплопроводность, что, нагреваясь снаружи, они остаются холодными в месте соприкосновения с поверхностью корабля...
Чем ближе была дата запуска, тем больше волновались разработчики:
– Первый полёт был назначен на 29 октября, – вспоминает Цыбин. – Но, к сожалению, из-за того, что на ракете-носителе не отстрелилось устройство прицеливания, пришлось пуск отменить и перенести на 15 ноября. В этот день всё прошло без сучка и задоринки. Да, были какие-то мелкие вещи, но полёт, который полностью проводился в автоматическом режиме, прошёл выше всяких ожиданий.
Чувство от успешного запуска было похоже на эйфорию, вспоминает полковник Владимир Акимов – с 1979 года ведущий специалист по системе управления ракеты-носителя "Энергия":
– Валентин Петрович Глушко (генеральный конструктор НПО "Энергия". – Прим. ред.), гений, основоположник мирового ракетно-двигательного строения, со слезами на глазах вышел перед строем и поздравил нас. Прозвучало троекратное "ура". А потом мы разошлись по машинам. В отделе все поздравляли друг друга, обнимались и, извините, выпивали.
Радость была такой большой, потому что успех аппарата не был предсказуем.
– На следующий день после посадки мы вместе с космонавтом Олегом Макаровым поехали к его дому, – говорит Сергей Павлович. – Открываются ворота гаража, и Макаров выносит какую-то коробку. Высовываюсь из машины и говорю: "Это чего?" Отвечает: "Как же, мы же с тобой спорили на ящик коньяку..."
Тогда Цыбин вспомнил, что ещё в 82-м они с Макаровым, который был уверен, что никакого полёта не будет, заключили пари.
В момент празднования никто не предполагал, что полёт "Бурана" будет первым и единственным.
– Проект выбросили в корзину благодаря Горбачёву, – считает Сергей Павлович. – Перед полётом он приехал на полигон, всё посмотрел и говорит: "Ну, денег-то у нас на это всё равно нет". Все всё сразу поняли. Кто-то ему нашептал, что нужно остановиться... Уже в 90-х американцы приехали на завод "Энергомаш" в Химках и попросили наших сделать двухкамерный двигатель. В 1995-м в Штатах я встречался с одним американцем, который сказал, что мы им сэкономили ten plus ten (10+10) – 10 лет разработки и 10 миллиардов долларов...
С развалом СССР были утрачены хозяйственные связи между предприятиями из бывших советских республик. За годы независимости в России не удалось сделать ничего сопоставимого с "Бураном" по техническому уровню.
– Для меня это огромная боль на несколько десятилетий, – сожалеет Акимов. – Многие после приостановки работ были вынуждены уйти из сферы. Кто ушёл на пенсию, кто-то пошёл красить заборы.
Но всё-таки спустя три с половиной десятка лет разочарование создателей "Бурана" смешано с гордостью из-за причастности к чему-то великому.
– Разочарование есть, – признаётся Сергей Цыбин. Но при этих словах его глаза не потухают. – Всё-таки это был наш звёздный час. "Буран" – моё лучшее произведение.