Подземный переход на "Сухаревской". Очередная поездка. Ступеньки. Серенькая плитка. Поток людей.
Василий Кузьмичёнок
Роман Езык ушёл из профессии 10 лет назад.
До меня доносятся звонкие гитарные аккорды и…
"Как прекрасен этот мир, посмотри…"
…и это остановило меня.
Хотя обычно я слушаю что-то совершенно иное. Мужчина в круглых чёрных очках и потрёпанном, хотя и всё ещё выразительном котелке напомнил мне кота Базилио. Он играет на гитаре, отбивая ногой ритм по… кажется, это противень с пристроенным на скотч тамбурином. Песня звучит не так, как я привыкла. Ярче, экспрессивней, в рычаще-крикливой манере, похожей на Лепса (тут мне стоит извиниться! Роман уже так устал от этого сравнения).
А вокруг никого. И раз я одна, то почему бы не остаться?
"Базилио" поглядывает на проходящих людей над линзами очков, иногда останавливаясь на мне, и тогда улыбается. Пока я единственный его постоянный слушатель. "Белая ночь опустилась как облако…" "Листья жёлтые над городом кружатся..." "Почему я весёлый такой?" Музыка заполняет переход. А люди проходят мимо. Некоторые бросают в коробку с номером телефона купюры и мелочь, но не задерживаются, одна из таких – миниатюрная девушка в голубой куртке. Но она улыбается, и музыкант не может сдержаться в ответ. А потом она с той же улыбкой скрывается за дверями на станцию.
"Душа кричит, и на высокой ноте – рвётся нить", – тянет он. Звучит так, будто я знаю эту песню. Но стоит открыть Google, и текст находится на "Стихах.ру", его автор – сам Роман. Позже он расскажет мне, что делает так специально, чтобы людям казалось, что они её где-то слышали.
Но нет.
– Ой, привет! – кричит женщина, выходящая со станции, и машет музыканту.
– А "Иванушки"-то будут?
– Конечно, – немного растерянно улыбается Роман и осторожно объявляет: – По многочисленным просьбам!
И начинает с рыком: "Ты ругаешь дождь!"
– Опаздываю на работу, но не могу! – смеётся женщина, танцуя. – Он часто здесь, и на Арбате играет. Безумно талантливый аранжировщик, и неважно, как его зовут, ни с кем не перепутаете!
Вокруг начинают собираться люди. В какой-то момент я оборачиваюсь и вижу вокруг человек двадцать!…
На финальным аккорде музыкант срывает овации. Улыбается, кланяется нам сидя на стуле, обменивается со слушателями словами благодарности. А потом все потихоньку снова исчезают. Я остаюсь одна. Роман периодически опускает голову – я снова вижу, как бегают над очками его глаза по лицам людей. Мне постепенно открывается, как внимательно он стремится поймать чей-то взгляд. И как он всё равно поёт для всех, даже для тех, кто пробегает мимо и не останавливается.
Позже будет ещё одна такая волна, когда соберётся много людей, все снова будут хлопать и кричать «браво». А потом опять постепенно разойдутся по своим делам.
Так проходит два часа. Завершает своё выступление Роман, когда я снова стою перед ним одна.
– Ну и хорош, – подытоживает он и срывает аплодисменты. От меня. И ещё одной женщины.
Я подхожу к нему, спрашиваю, доволен ли он? Потому что я-то как будто вернулась из другого измерения.
– Я просто играл, – он разводит руками, – и доволен, что могу вот так. Он улыбается, хотя и не словоохотлив. Устал.
Я оставляю его в покое. Мы созвонимся позже. Тогда я узнаю, что Роман Езык зарабатывает на жизнь только музыкой.
– Я независим, насколько это возможно. Хотя и провалы, конечно есть, и бывает, что вроде упахался, а домой ничего не принёс, – делится музыкант. – Но всё решается, всё оказывается не так уж и плохо, если задуматься. И я на своём месте, люди вот идут, чем-то загруженные, а я сижу такой – дурной!