Подземный переход на "Сухаревской". Очередная поездка. Ступеньки. Серенькая плитка. Поток людей.
До меня доносятся звонкие гитарные аккорды и…
"Как прекрасен этот мир, посмотри…"
…и это остановило меня.
Хотя обычно я слушаю что-то совершенно иное. Мужчина в круглых чёрных очках и потрёпанном, хотя и всё ещё выразительном котелке напомнил мне кота Базилио. Он играет на гитаре, отбивая ногой ритм по… кажется, это противень с пристроенным на скотч тамбурином. Песня звучит не так, как я привыкла. Ярче, экспрессивней, в рычаще-крикливой манере, похожей на Лепса (тут мне стоит извиниться! Роман уже так устал от этого сравнения).
А вокруг никого. И раз я одна, то почему бы не остаться?
"Базилио" поглядывает на проходящих людей над линзами очков, иногда останавливаясь на мне, и тогда улыбается. Пока я единственный его постоянный слушатель. "Белая ночь опустилась как облако…" "Листья жёлтые над городом кружатся..." "Почему я весёлый такой?" Музыка заполняет переход. А люди проходят мимо. Некоторые бросают в коробку с номером телефона купюры и мелочь, но не задерживаются, одна из таких – миниатюрная девушка в голубой куртке. Но она улыбается, и музыкант не может сдержаться в ответ. А потом она с той же улыбкой скрывается за дверями на станцию.
"Душа кричит, и на высокой ноте – рвётся нить", – тянет он. Звучит так, будто я знаю эту песню. Но стоит открыть Google, и текст находится на "Стихах.ру", его автор – сам Роман. Позже он расскажет мне, что делает так специально, чтобы людям казалось, что они её где-то слышали.
Но нет.
– Ой, привет! – кричит женщина, выходящая со станции, и машет музыканту.
– А "Иванушки"-то будут?
– Конечно, – немного растерянно улыбается Роман и осторожно объявляет: – По многочисленным просьбам!
И начинает с рыком: "Ты ругаешь дождь!"
– Опаздываю на работу, но не могу! – смеётся женщина, танцуя. – Он часто здесь, и на Арбате играет. Безумно талантливый аранжировщик, и неважно, как его зовут, ни с кем не перепутаете!
Вокруг начинают собираться люди. В какой-то момент я оборачиваюсь и вижу вокруг человек двадцать!…
На финальным аккорде музыкант срывает овации. Улыбается, кланяется нам сидя на стуле, обменивается со слушателями словами благодарности. А потом все потихоньку снова исчезают. Я остаюсь одна. Роман периодически опускает голову – я снова вижу, как бегают над очками его глаза по лицам людей. Мне постепенно открывается, как внимательно он стремится поймать чей-то взгляд. И как он всё равно поёт для всех, даже для тех, кто пробегает мимо и не останавливается.
Позже будет ещё одна такая волна, когда соберётся много людей, все снова будут хлопать и кричать «браво». А потом опять постепенно разойдутся по своим делам.
Так проходит два часа. Завершает своё выступление Роман, когда я снова стою перед ним одна.
– Ну и хорош, – подытоживает он и срывает аплодисменты. От меня. И ещё одной женщины.
Я подхожу к нему, спрашиваю, доволен ли он? Потому что я-то как будто вернулась из другого измерения.
– Я просто играл, – он разводит руками, – и доволен, что могу вот так. Он улыбается, хотя и не словоохотлив. Устал.
Я оставляю его в покое. Мы созвонимся позже. Тогда я узнаю, что Роман Езык зарабатывает на жизнь только музыкой.
– Я независим, насколько это возможно. Хотя и провалы, конечно есть, и бывает, что вроде упахался, а домой ничего не принёс, – делится музыкант. – Но всё решается, всё оказывается не так уж и плохо, если задуматься. И я на своём месте, люди вот идут, чем-то загруженные, а я сижу такой – дурной!