Репортёр Metro не первый раз встречается с Линдеманном. Предыдущая беседа имела место полтора года назад, когда немец приезжал со своим шведским коллегой Петером Тэгтгреном. Тогда музыканты явно не были настроены на серьёзный разговор, дурачились и выпивали. Сейчас же Линдеманн предстал полной противоположностью, вдумчиво и серьёзно отвечая на вопросы.
– А, Metro. Иногда вашу газету можно видеть на улице!
В чём разница написания стихов как таковых и стихов для музыки?
– (Показывая на переводчика.)Он уже знает ответ! Когда вы пишете обычное стихотворение, вы можете интерпретировать вещи свободно. Это как некий поток, который бьёт изнутри. А когда вы пишете текст песни, нужно учитывать много вещей. Надо обращать внимание на ритм, структуру, припев это или куплет, на другие вещи. И плюс время работы над текстом. Оно тоже совершенно различно. Иногда для написания текста песни нужен целый год. Вы её пишете, потом пропеваете, потом оказывается, что что-то не то, приходится править…
Процесс написания стихов происходит сам или вам нужно заставлять себя?
– По-разному. За одну прогулку можно придумать стихотворение. Достаёшь телефон, надиктовываешь пару строчек, а потом будто кто-то открыл кран – выходит готовое стихотворение. А иногда бывает совсем по-другому. Нужно написать две строчки, а ты ходишь и думаешь неделями, что могло бы завершить это стихотворение. Но всегда есть понимание, что завершить стихотворение – это дело чести.
Представим, что книгу прочитал человек, который вас не знает. Какой вывод он о вас сделает?
– Не могу сказать о России, но в Германии литературные круги меня приняли. На это я, честно говоря, не рассчитывал. Поначалу были скептики, которые говорили, что книгу покупают только из-за того, что я из Rammstein. Но потом и они были вынуждены констатировать, что я в высшей литературной лиге.
Востребована ли литература в век Интернета?
– В Германии поэзия мало кого интересует. Я знаю, что в России ситуация иная. Что мне очень нравится, это то, что молодёжь в России очень хорошо знает классиков, историю русского искусства, литературы. Создаётся впечатление, что им действительно всё интересно. И это не вбивается им в головы в школах.
Предполагаю, что вы знакомы с нашей литературой. Поделитесь предпочтениями?
– Современных авторов – в меньшей степени. А авторов предыдущего поколения мы изучали в школе. Например, Михаила Шолохова, Чингиза Айтматова. Не знаю, известен ли он ещё здесь. Дома у меня часто играл Высоцкий. Честно говоря, в детстве мне очень не нравился его голос. Но мама объясняла мне, что за этим голосом часто стоит большой мелодраматический смысл. А отец повторял, что если я буду курить, то у меня голос будет, как у Высоцкого.
Можете сравнить ощущения, когда вы впервые брали в руки первые диски Rammstein и первую книгу?
– Это всегда небольшой шок. Вчера, когда мы ехали из аэропорта, мне дали книгу, я сразу сказал, что она как русский танк. Тяжёлая такая! Круто!
А что насчёт музыки?
– Ощущения похожи. Когда выходили наши диски, мы надевали очки, кепки, чтобы нас не узнали, и сами покупали диски. Невероятные чувства.
Недавно Нобелевскую премию получил Боб Дилан. Что вы по этому поводу думаете?
– Недавно торговец недвижимостью Дональд Трамп стал президентом. Теперь меня ничего не удивляет. Сегодня возможно всё!
У вас есть амбиции по поводу Нобелевской премии?
– Конечно! (Смеётся.) Есть ведь ещё национальные премии. В Германии, например, точно есть. У вас, наверное, тоже.
Да, и не одна.
– Вот, хочу взять что-то из этих премий. (Смеётся.)
В Москве прошла премьера фильма Джима Джармуша «Gimme Danger. История Игги и The Stooges». Там Игги Поп сказал, что он всегда стремился к тому, чтобы в его песнях был минимум слов. Что вы по этому поводу думаете?
– Искусство делать текст короче – это очень сложное искусство. Это не все умеют.
Вы часто бываете в России. Какие перемены замечаете?
– Друзья рассказывали мне, что у вас сейчас кризис. Я бы отметил ту вилку, которая существует между богатыми и бедными. Но сейчас, видимо, дела идут нехорошо у всех. Понятно, что сейчас не самые простые времена в России. Ну и движение в Москве становится всё интенсивнее.