Здесь ковали будущее! Но не молотками, а словами

"ИЗВЕСТИЯ" ДЫШАТ В СПИНУ

Для начала я хотел бы представиться — конторский дом Сытина. Конечно, из такого короткого названия ничего не поймешь. Поэтому поясню. В начале двадцатого века под моей крышей жил и работал знаменитый купец и книгоиздатель Иван Дмитриевич Сытин. Именно ему я обязан своим именем. Вообще двадцатый век принес мне много перемен. Как будто заново родился! 

Располагался я на видном месте на Тверской, в самой середине улицы. Налево пойдешь -до Кремля дойдешь, направо — к Белорусскому вокзалу попадешь. После революции вокруг меня рассыпались в прах старинные дома, падали кирпичи, гремели стройки. Здания менялись с пугающей быстротой. Двухэтажные "старички" уступали свои места высотной молодежи. В 1927 году за моей спиной вырос новый дом, в котором разместилась часть редакция газеты "Известия". Здание сверкало огромными окнами, и мерцало модными перекрытиями цвета мокрого асфальта. Пижон — ни дать, ни взять!

В сороковые годы Тверскую расширили. Была восемнадцать метров, стала — сорок. Под снос пошло все, что мешало новой дороге. Но меня, слава Богу, все перемены обошли стороной. Стоял, как заговоренный! 

В 75 году стройка подобралась совсем близко. Рабочие снесли моего ближайшего соседа и ровесника — особняк Фамусова. В свое время эту городскую усадьбу часто посещал литератор Александр Грибоедов. О нравах, царивших в доме, вы могли читать в его великой комедии — "Горе от ума".

Ох, извините, отвлекся. Воспоминания о славном прошлом все никак не дают мне покоя. Так вот, в 1979 году на месте бывших владений Фамусова вырос еще один корпус "Известий". Молодчик, буквально, дышал мне в спину. Больше того! Выяснилось, что это не он мешает мне, а я ему! Видите ли, перекрываю железобетонной махине вид на Тверскую. 

И знаете, мой новый сосед, этот выскочка, в прямом смысле слова, сумел убедить в своей правоте градоначальников столицы. От меня решили избавиться, причем, очень необычным способом. Каким именно, и что из этого вышло, — расскажу чуть позже. А пока хотел бы поведать вам свою увлекательнейшую историю длиною в два века.

СЛАВНОЕ ПРОШЛОЕ

Построили меня аж в 1802 году. На самом деле я плохо помню то время. Не могу сказать, кто приложил руку к моей архитектуре или по чьему заказу меня возвели. Знаю только, что первым моим хозяином стал генерал-майор Петр Сергеевич Телегин. По слухам, служил он с самим Суворовым. Был знаком с императрицей Екатериной Великой. Чему удивляться? На Тверской только такие люди и жили — чиновники, вельможи, генералы. 

Я был под стать хозяину — крепкий, добротный, коренастый дом в три этажа. Возвели меня в стиле классицизма. Без особых изысков. Своей формой я походил на большинство соседей — мои владения раскинулись буквой "П". Внутри располагался приусадебный участок -флигели, каретный и дровяной дворы, большой сад. 

Десять лет я жил в мире и спокойствие. Встречал генерала, подчевал ужином его родных. Иногда в моих чертогах сверкали начищенными пуговицами парадные мундиры гостей. А потом до ночи звенела посуда и раздавались зычные мужские баритоны. 

Идиллию прервала война 1812 года. С ужасом вспоминаю то время. Кругом дым, копоть, гарь. Языки пламени слизывают крыши с ближайших домов. Тверская, как в тумане. Кричат люди, надрывно ржут лошади. Я просто закрыл глаза и решил — будь, что будет! Когда пришел в себя, понял, что уцелел. В отличие от многих соседей я был каменным, а не деревянным домом, и это спасло мне жизнь. 

В 1824 году я перешел в руки другого военного — тоже генерал-майора, участника сражений с Наполеоном — Павла Александровича Рахманова. Мой новый хозяин бил французов под Можайском, Малоярославцем и Вязьмой. Через два года после окончания войны вышел в отставку, получил чин тайного советника и осел в Москве.

Ох, как мне нравились мои бравые хозяева, что первый, что второй. Только одна военная выправка чего стоит! Было приятно размещать в своих стенах таких господ. Грели душу их подвиги. Я с гордостью думал, непростые люди у меня живут -защитники отечества, герои!

С Рахмановым был связан огромный и весьма приятный период в моей жизни. Покой и стабильность. Я чувствовал свою принадлежность к чему-то великому и высокому. Павел Александрович прожил долгую жизнь −76 лет. После его кончины в 1845 году я как будто осиротел. 

ИЗДАТЕЛЬ ОТ БОГА

Шло время, менялись хозяева, но я словно их не замечал. Только не подумайте ничего плохого! Все они были людьми достойными и деловыми. Просто слишком мало времени у нас было для знакомства. В 1881 году моим новым хозяином стал владелец фабрики лаковой миниатюры Николай Александрович ЛукУтин. Он выпускал изумительные по своей красоте, изящные расписные табакерки, шкатулки, стаканы. 

Тяга к прекрасному заставила Николая Александровича взяться за мою переделку. Признаться, за восемьдесят лет я заметно постарел и обветшал. Меня подлатали. Заодно перестроили многое внутри. Первый этаж поделили на небольшие помещения и превратили их в торговые площадки. Оконные проемы, наоборот, расширили. И установили в них стекла -витрины. 

Честно говоря, я даже не знал, радоваться ли мне таким преобразованиям. С одной стороны я привык к одному владельцу, с другой — был не прочь попробовать что-то новое.  Помещения быстро разобрали арендаторы. Одним из них стал купец Иван Сытин. Ему настолько понравились мои владения что в 1904 году он выкупил все здание. С этого момента начался новый счастливый период в моей жизни!

Не могу не рассказать про этого достойнейшего человека. Трудно поверить, но Иван Дмитриевич родился в простой крестьянской семье в небольшой деревушке под Костромой. Отец его был писарем. И возможно, своим делом привил сыну любовь к буквам и книгам. Повзрослев Иван перебрался в Москву и устроился работать в книжную лавку. Накопив определенную сумму, Сытин решил вложить ее в покупку французской цветной литографической машины. Неслыханное дело по тем временам! Знакомые только крутили пальцем у виска, мол, совсем парень сошел с ума, не знает, куда деньги девать. 

А купец-то молодец! — открыл литографическую мастерскую. И оказалось, что дело это востребованное и прибыльное. На современном языке Сытина можно было бы назвать не только издателем, но и маркетологом. Начал он с печати дешевых лубочных картинок, предназначеных для малограмотных крестьян. И сразу же завоевал широкую аудиторию. На продукции были изображены баталии, церкви, портреты известных людей, сцены из жития святых и литературных произведений. Все просто и понятно. Вот пример оформления одной из карточек — в центре поэт Николай Некрасов. Вокруг него -иллюстрации к стихотворениям и поэмам "Несжатая полоса", "Кому на Руси жить хорошо", "Мороз красный нос", "Сельская ярмарка". Под каждой картинкой коротенькая цитата. 

Вот, что было написанро под изображением колосьев:

Мне кажется, современным школьникам ох как пригодились бы такие картинки-подсказки! 

Во время русско-турецкой войны Сытин начал печатать большие карты военных действий. Угадал! У населения они пользовались огромным интересом. Иван Дмитриевич первым стал выпускать настенные календари с полезной информацией, гадальные таблицы, книжки-малышки, которые помещались в дамские сумочки, репродукции известных картин, энциклопедии и конечно, обычные книги. 

В 1884 году к Сытину обращается писатель Лев Николаевич Толстой с предложением открыть издательство, печатать книги русских авторов и продавать их по низким ценам. Эта идея оказалась созвучна с мыслями самого книгопечатника.

Сытин руководствовался девизом: "Книга должна быть интересной и очень доступной". Так, в типографии Ивана Дмитриевича были выпущены недорогие томики с произведеними Толстого, Гаршина, Лескова, Короленко. В 1887 году Сытин печатает собрание сочинений Пушкина и выставляет его на продажу по рекордно низкой цене — 80 копеек. Для сравнения, в те времена килограмм картошки стоил 10 копеек, а килограмм сахара −25. 

Дело издателя набирает обороты и процветает. В конце девятнадцатого века Сытин открыл девятнадцать магазинов и, только вдумайтесь! шестьсот киосков по всей России. Вот, что значит, предприниматель от Бога. Но думал наш купец не только о доходах. Была у него главная цель в жизни — увлечь книжками таких же простых деревенских ребят, как и он. 

Вот, что писал сам Сытин о себе: "Всю свою жизнь я верил и верю в силу, которая помогала мне преодолевать все тяготы жизни: я верю в будущее русского просвещения, в русского человека, в силу света и знаний".

СЫТИНСКИЙ МОДЕРН

Но что-то я опять отошел от темы. Честно говоря, даже как-то неудобно говорить о себе, когда рядом со мной были такие люди! Светочи и настоящие патриоты!

Сразу после покупки Иван Дмитриевич занялся моей перестройкой. Конечно же, сначала я возмущался про себя: "Да сколько можно! Только отремонтировал один, как нагрянул другой!". Но потом успокоился, присмирел. Действительно, получилось только лучше.

Во дворе Иван Дмитриевич разместил типографию, на первом этаже — книжный магазин, на втором — редакцию и различные конторы, а наверху — поселился сам с семьей. Да, забыл сказать, что по проекту архитектора Адольфа Эрихсона мне достроили еще один этаж и мезонин. Адольф Эрнестович преобразил меня под стиль раннего модерна. 

Он вставил в стены окна разных размеров, причем, не только квадратные, но и круглые. Выложил желтой керамической плиткой фасад, поставил железные решетки на балконы. В моих покоях появились лорелЕи- дивные женские головки, обрамленные струящимися локонами, и мозаичные цветы.

Кстати, конструкции новых железных перекрытий были разработаны инженером Владимиром Шуховым. Тем самым, который в 1922 году возвел знаменитую радиобашню, благодаря которой началось радиовещание в Москве.

Моим внешним видом занимался не менее известный человек. Фасад был декорирован по эскизам Ивана Билибина -автора иллюстраций к сказкам "Василиса Прекрасная", "Марья Моревна", "Сестрица Аленушка и братец Иванушка" и многим другим. Можно сказать, что благодаря Билибину я стал одним из необычных, даже немного сказочных персонажей Москвы. Однако внешнее преображение было ничем по сравнению с гармонией, которая поселилась в моей душе. 

Как же я был рад, что мои владения теперь не пустовали по ночам. Я с удовольствием вдыхал аромат пирогов на кухне, вслушивался в негромкую мелодичную речь хозяйки. Даже брань прислуги и та — была мне по сердцу. Под моей крышей все звенело, гремело и пело. У Сытиных было 10 детей! Еще те шалуны. То вазу опрокинут, то скатерть с тарелками потянут на пол и всю посуду перебьют. Но я искренне полюбил этих сорванцов. Ведь с ними я опять стал живым!

В моих покоях отметились многие известный и передовые люди начала двадцатого века.

О БЕДНОМ ПОЭТЕ ЗАМОЛВИТЕ СЛОВО

Благодаря мне мир узнал такого великого поэта, как Сергей Есенин. Да-да, не удивляйтесь. Можно сказать, я дал ему путевку в жизнь. А дело было так. В 1912 году семнадцатилетний Сережа перебрался из родной Рязани в Москву. Работать пошел в мясную лавку, в которой долгие годы трудился его отец. Однако начинающему поэту хотелось хоть как-то приблизиться к литературе. Год спустя он устроился грузчиком в отдел экспедиции в типографию Сытина. Конечно, это был не предел мечтаний, но все же...

Здание типографии располагалось у меня во дворе. Я часто видел этого симпатичного белокурого юношу, который то с деловым азартом расхаживал возле крыльца, то, замирал в нерешительности в тихом уголке и мечтал. 

По своим обязанностям молодой Есенин забегал в конторский дом — уже под мою крышу. Так что, я могу похвастаться личным знакомством с поэтом. 

Грамотный и обаятельный парень быстро дослужился до должности корректора. На моих глазах он познакомился с будущей супругой- тоже корректором Анной Изрядновой. В 1914 году они поженились, а под Новый год у пары родился сынок. Кто знает, как сложилась бы жизнь поэта, останься он в мясной лавке...

В гостях у Сытина бывали самые известные литераторы, актеры, режиссеры и политические деятели того времени — Горький, Куприн, Немерович-Данченко и даже Владимир Ильич Ленин! Я наслаждался этим обществом. Впитывал в себя каждое слово. Визитеры говорили искренне, от души. Они, действительно, хотели сделать мир лучше. Воздух был пропитан идеями свободы и новизны. Казалось, что нас всех ждет великое будущее...

НА ПЕРВУЮ ПОЛОСУ!

Кстати, Иван Дмитриевич не случайно выкупил именно меня, а не какой-то другой дом в темном переулке. Ему понравилось мое расположение — на большой шумной улице в самом центре Москвы. Из окна его кабинета открывался вид на многолюдную площадь и Страстной монастырь. Издатель постоянно был в центре событий. И это его вдохновляло. 

Кроме печатания книжной продукции Сытин издавал газету "Русское слово". Сейчас ее бы назвали информационным агентством, который, буквально, забрасывал читателей новостями. Редакция располагалась, непосредственно, под моей крышей. Удобное местоположение позволяло корреспондентам быстро доставлять информацию со всех концов столицы. 

Интересно, что сведения передавали не только с письмами и гонцами, но и с помощью телефона и телеграфа. Это была диковинка в то время. На втором этаже за длинными рабочими столами дневали и ночевали корреспонденты. Работа шла непрерывно. Сотрудники принимали послания и передавали их на рассмотрение редактору.

В 1918 году "Русское слово" закрыли большевики, посчитав газету пережитком буржуазного прошлого. 

На смену ей пришли советские "Известия". Но к Сытину это издание уже не имело никакого отношения. 

После революции Иван Дмитриевич остался в России. Несмотря на то, что меня национализировали, первое время мы жили, как прежде. Мой хозяин продолжил вести просветительскую работу. У него забрали нижние этажи, но разрешили пользоваться помещениями, которые он занимал наверху. Сытина можно сравнить с профессором Преображенским из "Собачьего сердца". Ему тоже оставили просторную квартиру и попросили не отвлекаться от работы. Такие люди, настоящие профессионалы популярные в народе, были нужны Советской России. 

Сытин по-прежнему занимался издательской деятельностью, но уже не как хозяин своего дела, а как руководитель сторонней организации. Он консультировал Госиздат, вел переговоры о поставках бумаги, и даже съездил по заданию Наркоминдел в Соединенные Штаты для организации выставки картин русских художников.

СЕСТРА ИЛЬИЧА

В 1927 году под моей крышей располагалась редакция газеты "Правда". В этом издании трудилась сестра Ленина — Мария Ильинишна Ульянова. Я хорошо помню эту приятную спокойную и интеллигентную женщину. Вот, как о ней отзывались коллеги. И, кстати, я полностью согласен с их мнением: 

"Во всей работе секретариата чувствовалась какая-то слаженная товарищеская атмосфера. К каждому работнику Мария Ильинична относилась исключительно внимательно и чутко. С ней советовались о работе, рабочие поэты несли ей для отзыва свои стихотворения, уборщица делилась с ней своими горестями после работы, она сама так горела на работе, так любовно к ней относилась, что заражала всех таким отношением". 

Я очень расстроился, когда "Правде" выделили отдельное здание на одноименной улице. Привык я ним как-то, прикипел душей. 

Зато со мной остались "Известия". Издание разрасталось с небывалой скоростью. Сначала появился один новый корпус, а потом второй. Его возведение едва не стоило мне жизни! От сноса в 1979 году меня спасла памятная табличка "Здесь работала Мария Ильинишна Ульянова". Здания с подобными надписями находились на особом контроле у государства.

Но это не решало проблему- я загораживал окна нового корпуса. И тогда, вы не поверите, меня решили передвинуть!

С НОВОСЕЛЬЕМ!

Я, конечно, не взвешивался, но по расчётам инженеров, моя масса составляла не меньше 10 тонн. У меня просто не укладывалось в голове — как можно взять и перенести целый дом!?

Но оказывается, такая практика уже была отработана в Москве. В столице даже функционировал трест по передвижке и разборке зданий. Город менялся, прокладывались новые дороги, возводились мосты и транспортные развязки возле них. Некоторые дома не вписывались в новые реалии. Но поскольку это были огромные многоквартирные здания, то уничтожать их было не то, чтобы жалко, а просто экономически не выгодно. Главный вопрос — куда девать жильцов? Поэтому советским инженерам пришлось научиться разворачивать и двигать дома. 

Расскажу, как это происходило в моем случае. Меня отделили от фундамента. Подо мной проложили рельсы, которые протянули до нового места назначения. А еще уложили бревна, по которым я должен был перекатываться. Мои шаткие стены укрепили металлическим каркасом, чтоб я не развалился по дороге. 

Процесс переноса начался рано утром десятого апреля 1979 года. 

Ох, и страшно мне было! Полтора века прожил, а такого не видал! Тащили меня на лебедках. Скорость составляла несколько метров в час. 

Посмотреть на удивительное зрелище собрались десятки, если не сотни москвичей. Мое перемещение снимали на камеру, а потом показали по центральному телевидению. Можно сказать, что мне удалось сняться в кино, да еще и в главной роли!

Даже не верится, что все завершилось благополучно. Стараниями рабочих меня удалось сдвинуть на тридцать три метра в сторону НастАсьевского переулка, и водрузить на новый фундамент.

ЖДУ, НАДЕЮСЬ И ВЕРЮ

В 1980 году к моим палатам пристроили концертный зал "Известий", который позже преобразовался в самостоятельный кинотеатр "Кодак киномир". Это был первый подобный обеъкт в Москве, построенный по западному образцу — с мягкими креслами и многоканальным звуком. Интересно, что долгое время парадным входом в мои покои была лестница из кинотеатра. 

В девяностые годы под моей крышей расположились офисы и магазины. Потом всех арендаторов выгнали и меня опять начали реставрировать. 

И вот стою я теперь в самом центре такой свежий, нарядный и... пустой. 

Я так размышляю, ну раз отремонтировали, вложили деньги, значит я кому-то нужен? Эй, хозяин, отзовись! Давай откроем вместе книжный клуб? Или музей Сытина? Или продюсерский центр? Ты выбирай. Я подожду.

Это был Заслуженный артист Российской Федерации, актёр театра и кино, мастер озвучивания Александр Клюквин — ожививший голос знаменитого Дома Сытина. Еще больше непридуманных историй главных столичных зданий слушайте в подкасте "Голоса Московских домов" газеты Метро.