Екатерина Чеснокова / РИА Новости
По словам Захара Прилепина, его давней мечтой – из советского детства – было издать книгу с картинками. И в книге "Собаки и другие люди" эта мечта наконец осуществилась
Лучше всего проза пишется про те вещи, которые человек знает, про то, что наблюдает, лучше – годами. И, конечно, жизнь с моими собаками была очень долгой. Моя первая собака – сенбернар Шмель, как мы с женой говорим, вырастила всех наших детей. Это огромная жизнь. И у меня настолько перенасыщена память всем произошедшим, что я взял однажды и написал эту книгу ровно за месяц.
И многие думали, что я в больнице (после взрыва. – Прим. ред.) лежал и писал книжку про собак. Это, конечно, очень романтично, но, честно говоря, будучи переломанным сверху донизу, очень мало думаешь про книжки.
Одна важная уступка
Я не писал книжку для детей, и – винюсь – у меня там было одно матерное слово. Мне мой редактор сказал: "Захар, если ты не уберёшь это слово, там будет стоять +18, а книжку должны читать дети. Убери его". И я страдал-страдал, но пришлось им пожертвовать...
Хотя, кстати, на фоне множества добрых и благодарных писем после выхода книги пришло и одно письмо, что это какая-то зверская книга, в ней убили кота, убили козу, покусали соседа... И кто может вообще такие книги детям предлагать? Но кот, кстати, выжил! Сосед тоже выжил... Ну, козу жалко, да...
О политической карьере
Я не рассматриваю возможность стать кандидатом в президенты РФ. И я очень переживаю о нашем президенте – я не иронизирую. Это огромная нагрузка, задачи, пахота необычайная. У меня внутренний склад характера ко всему этому не располагает. Я немножко посмотрел на политическую жизнь изнутри – это адовая работа, это безвоздушное пространство, и там очень мало человеческих понятий, которыми мы худо-бедно живём. А потом это должно восприниматься как абсолютное служение, то есть я должен отречься от своих собак, от своих книжек, детей... Я каждый день гуляю со своими собаками – у меня их шесть, хожу с ними туда-сюда, а если я буду президентом, я же уже не смогу ходить с ними туда-сюда...
"Господь рассудит, кому и чем заниматься. Если ты для чего-то нужен, тебя используют. Вот меня для чего-то оставили – я жду звонка. Скажут "надо" – ладно, не позвонят – я только счастлив буду", Захар Прилепин, писатель
О цензуре на книги
Отчасти это происходит по принципу "Заставь дурака Богу молиться, он и лоб расшибёт". Я подозреваю, что не весь состав Государственной думы, принимающий определённые законы, вообще читал книжки. Они уверены, что писатели не описывают пороков, грехов, педофилию и никогда не ругаются матом – это неправда. В романе "Тихий Дон", например, много нецензурных слов – там ругаются. И можно понять депутатов несчастных – они поняли задачу, которую на них возлагает народ: "уберите от нас эту порнографию, избавьте от неё наших детей", и начинают запрещать-запрещать-запрещать. Так какая-то часть классической литературы начинает исчезать из поля зрения ребёнка. Потом надо как-то это всё подкорректировать и спасти несчастных библиотекарей, которые мне сейчас говорят, что, если они выдадут "Тихий Дон" 14-летнему подростку, это статья.
Об экранизациях
Последние 30 лет воспитали то ли в нас самих – зрителях, то ли в продюсерах и режиссёрах чувство, что любой фильм должен быть как картошка фри, как наркотик, как какая-то вещь, которая должна вызывать желание немедленно сожрать следующий кусок. Поэтому там всегда какие-то бесконечные понтовые разговоры, обязательно с шутками и вывертами – очень много того, чего в тексте нет. У нас бы и Герасим в современном фильме разговаривал, иначе что люди будут смотреть? Он же не может быть немым весь фильм!.. Всё улучшим, допишем... Может, всех этих людей кто-то мучает?.. И я не знаю, кто в этом виноват, может быть, и мы – так привыкли смотреть дрянь.
Об ответственности
Я не очень люблю слова Евтушенко: "Поэт в России больше, чем поэт". На тот момент они были правдой, и про самого Евтушенко в первую очередь. Но этой эпохи больше нет. Поэт в России меньше, чем поэт, и меньше, чем кто бы то ни был, – и писатель тоже. Страна, всерьёз говоря, не знает ни одного поэта. Сейчас есть определённая известность, но она сложена из очень многих составляющих, например, я в телевизоре, у меня своя программа, я к Соловьёву ходил, меня взорвали в конце концов... Это даже повышает продажи на какие-то проценты, прости Господи. И говоря об ответственности – в каком-то смысле её и не надо испытывать. Надо писать, что знаешь, и делать, что умеешь.