Гром Октябрьской революции
Хлебный дом – жемчужина Царицынского дворцово-паркового ансамбля. Здание в стиле псевдоготики было возведено Василием Баженовым в 1785 году и получило своё название благодаря горельефам в виде каравая и солонки, размещённым на парадных фасадах. В эпоху Екатерины Великой (она и заказала знаменитому архитектору строительство подмосковной резиденции) грандиозное сооружение пустовало.
Позднее в Хлебном доме – самом крупном творении Баженова из сохранившихся в Москве – располагались трактир, больница, ремесленное училище. К началу XX века дворец пришёл в запустение. Окрестные жители растаскивали кирпичи, стропила, кровлю...
Путеводитель по посёлку Ленино-Дачное (в 1918-м Царицыно переименовали), изданный в 1936 году, с гордостью рапортовал о преображении этих мест при советской власти: "Три века крестьяне ходили мимо роскошных хором и дворцовых построек, робко озираясь вокруг, за полверсты снимая шляпу перед тем, кто довольствовался благами его труда, без тени благодарности, с видом грозных властителей и господ. А сам крестьянин не осмеливался взглянуть через ограду. Та жуткая боль теперь закончилась с громом Октябрьской революции, закрыта сединой истории".
Академики и уголовники
Преображение получилось неординарным – на рубеже 20-х – 30-х годов в Хлебном доме стали возникать коммунальные квартиры. В столицу тогда прибывали тысячи людей из деревень. Многие целыми семьями спасались от коллективизации и раскулачивания. Устраивались они в основном в Метрострой, который нуждался в рабочей силе, а селились в ближайшем Подмосковье (Ленино вошло в состав Москвы лишь в 1960 году).
– Хлебный дом представлял собой "архитектурные руины", однако сохранился лучше других построек усадьбы, – рассказал Metro Вячеслав Рогожников, автор проекта "Старожилы. Частная история Царицына". – В итоге здание приспособили под жильё. Получился абсолютный самозахват, но никто ему не воспрепятствовал – город решал множество более важных проблем. Сначала занимались нижние этажи, со временем осваивались всё большие площади. В 40-е годы в доме насчитывалась уже 151 квартира, и в каждой жило в среднем по пять-семь человек. Контингент получился разношёрстным: академики (здесь квартировал Юрий Мозжорин, один из пионеров освоения космоса), милиционеры, уголовники соседствовали друг с другом. Это был настоящий муравейник, одна гигантская коммуналка.
Коровы и дворцовая вонь
Андрей Гришунин ребёнком въехал в квартиру на втором этаже Хлебного дома вместе с семьёй "после долгих поисков и мытарств".
– Над заселённой частью была высокая железная крыша с просторным чердаком на массивных брёвнах добротного дерева, – пишет он в книге "Царицыно. Записки старожила". – Над остальной, южной частью "дворца" крыши не было. Не было и оконных переплётов, дверей, даже штукатурки – голые кирпичные стены. Это были "развалины", большей частью пустые. Некоторые были заняты под склады льда, запасаемого из прудов на лето. В некоторых держали коров.
По свидетельству Гришунина, канализацией служила открытая канава, сток из которой вёл в соседний овраг, под баженовский Оранжерейный мост.
– Дворец стал пользоваться недоброй славой: на весь околоток расплывалась из подворотни специфическая дворцовая вонь, с которой невозможно было ничего поделать... Нести два полных ведра с водой по всем коридорам и лестницам тоже не составляло большой приятности. Железные перила были слишком низкими. Один подвыпивший жилец упал через них в проём лестничной клетки и разбился насмерть.
Бомба и два пожара
Ценнейший памятник архитектуры страдал от варварских переделок, которые затевали жильцы. В полутораметровой толще стен прорубались не предусмотренные Баженовым окна и двери. Внутренние перегородки разбирались на кирпичи.
"Милиционер Масейкин, поселившийся во дворце, себе на печку снёс четверть баженовской галереи, – вспоминает Андрей Гришунин. – Я написал об этом в "Литературную газету", ответ получил откровенно отписочный".
Во время войны дом серьёзно не пострадал, хотя в ночь на 22 июля 1941 года неподалёку взорвалась бомба – это был первый немецкий авианалёт на Москву. Кое-где в здании осыпались карнизы, лепные барельефы, штукатурка. А вот Царицынскому парку в начале 40-х был нанесён значительный ущерб: многие деревья пошли на дрова. Исчезла красивейшая аллея из голубых елей и заросли боярышника вокруг прудов.
Кстати, после войны эта территория рассматривалась в качестве площадки для строительства завода шампанских вин и шипучих напитков. Другим проектом было возведение загородных дипломатических вилл и дома отдыха. Позже тут мог появиться детский городок с домом пионеров, кафе, кинотеатром.
В 1970 году Хлебный дом опустел. Жильцов расселили по соседним кварталам: в Бирюлёве, Сабурове, Чертанове. Вскоре здесь началась реставрация.
В 80-е многострадальный корпус дважды горел, во втором случае пожарным пришлось вскрывать металлическую обшивку крыши. К счастью, фасад и внутренняя часть Хлебного дома не пострадали. На тот момент не было даже ворот, которые перекрывали бы посторонним вход и въезд во внутренний дворик строения.
Сейчас в здании – часть экспозиции музея-заповедника "Царицыно", а также помещения администрации и научного отдела.
О царицынских дачах и коммуналках можно также узнать на сайте проекта "Старожилы. Частная история Царицына".