Цветущим и жарким маем 2014 года я покинула Омск. Как мне казалось, навсегда. Впереди меня ждали сумрачно-криминальный Санкт-Петербург и лихая лукавая Москва. А ещё иногда – отпуск в лесном Петрозаводске и краснокрышном Калининграде. В общем, меня постоянно тянуло на запад.
Нет, на восток я тоже уезжала – в Миасс, на озеро Тургояк, в походы по Уральским горам. Но в Сибирь я больше не возвращалась. Один мой друг до сих пор любит шутить, что моё главное достижение – это не статьи и пьесы, а то, что мне удалось покинуть Омск. Но в конце апреля 2022 года случилось непредвиденное.
Омск сам приехал за мной. В Москву.
И не куда-нибудь, а в WIP – это пространство в особнячке на Яузском бульваре, куда вас без проблем минут за пять или десять домчит примерно любой трамвайчик от "Чистых прудов". WIP называют младшим братом клуба Mutabor: тот же аромат индийских аромапалок, тот же сумрак, разрезанный цветными лучами ярких ламп, видавшая виды лестница, покоцанные стены, завешанные искусством, дверь вместо столешницы – и ковры, ковры, ковры, ковры.
На самом деле WIP сложно описывать – потому что у каждого посетителя с ним складывается какая-то своя личная особая история. Наверное, с городом Омском примерно также. Поэтому нет ничего удивительного, что выставка приехала сюда.
Зайдя на второй этаж WIP, я увидела рабочих, которые что-то собирали посреди зала.
– Извините, – сказала я, – выставка про Омск здесь?
– А хр… чёрт его знает, – ответили рабочие, – ну вот на стенах висит чего-то.
"Насколько это омский диалог", – подумала я. И пошла смотреть работы.
Если вы будете двигаться по залу по часовой стрелке, первыми увидите работы Алёны Шапарь – вообще-то она рисует на одежде, но для выставке в WIP создала серию холстов, которые иронизируют над стереотипом "Омск невозможно покинуть".
"Тут все мечтают, что отсюда уедут", "Так много нету", "Смысл в том, что смысла нет", "С тобой иду ко дну” – это на самом деле своеобразные признания в любви к "Этому Самому Городу”. Наверное, чтобы понять градус и специфику этого чувства, нужно быть омичом. Я – понимаю, хоть и работаю в центре столицы, живу в Свиблово и уже лет шесть как научилась правильно тянуть “с” в слове "Мас-с-с-сква".
Кстати, про Москву. Следующая картина, в золотой раме, – это тоже Алёна Шапарь, "Дети, бегущие от грозы". На ней – дети с испуганными лицами с одноимённой картины Маковского, только вот бегут они от Красной площади в сторону полей, лесов и болот. Картина вроде тоже мемная, но при взгляде на неё становится мучительно больно в груди и вспоминается поэт Мандельштам, который просил спрятать его "как шапку, в рукав жаркой шубы сибирских степей" и "чтоб сияли всю ночь голубые песцы в своей первобытной красе".
Ещё одна работа Алёны Шапарь – "Плесень в главной столовой", четвёрка работ, при взгляде на которые вспоминаются кошмарные омские столовые. Рядом – акварельные миниатюры Михаила Рубанкова, самая прекрасная из них – это "этикетка" напитка айран, который записан как I Run. И лаконичная "Педаль за верность" Димы Вирже – это и правда орден в виде велосипедной педали.
На столбах – работы Яны Серобабиной, про которые я могу сказать только то, что они напоминают мне раннего Баския. То есть, выполнены в стиле абстрактного уличного искусства, которое в Омске цветёт и пахнет, потому что в моём родном городе очень много недостроек, заброшек и руин.
Кстати, о руинах. Помните фразу "Ты должен сделать добро из зла, потому что его больше не из чего сделать" Роберта Пенна Уоррена, которую Стругацкие взяли как эпиграф к "Пикнику на обочине"?
Для омича эта фраза звучит так: "Мы сделаем искусство из руин, потому что его больше не из чего сделать". Работы гениального и, пожалуй, главного современного художника Омска Дамира Мурадова – как раз об этом. На круглых холстах – кирпичные руины, заросшие лесом. На холсте "Стенка" лесом зарос целый шкаф. Это – не фантазия художника, а реализм: повторюсь, в Омске много разрушенных зданий, которые успешно заросли травой и деревьями.
Мурадову принадлежат абсолютно восточные "Олени на Луне" и "Сибирская почта" – напоминание о том, что Омск – это степь (на юге области, на севере – тайга), Азия и граница с Казахстаном.
И наконец, работа, которая стала для меня самой интересной, – "Дима" Вячеслава Пацева. Она основана на реальной истории мальчиков, которые встретили в безлюдном заросшем месте агрессивного мужчину с пистолетом. Он приставил оружие к виску одного из мальчиков, которого звали Дима, но передумал стрелять – просто спросил его имя, убрал пистолет и ушёл. Спустя много лет мальчики, одним из которых и был художник Вячеслав, встретились, и выяснилось, что Дима напрочь забыл эту историю – вероятно, из-за шока. Он даже решил, что друзья разыгрывают его.
Я верю в то, что история картины реальна. В Омске и пригородах много опасных мест – по крайней мере, было ещё семь лет назад. Иногда, когда я задерживаюсь на работе, мои коллеги спрашивают, как я пойду по тёмной Белорусской.
– Я из Омска, – мрачно отвечаю я. Что мне ваша тёмная Белорусская после пары визитов в Старый Кировск (сами омичи называют этот район Страшный Кировск, угадайте почему).
Я ухожу с выставки с чувством лёгкой тоски и большой гордости. Омичи по-прежнему умеют смеяться над собой и превращать жуткие моменты в искусство – и жить с душой нараспашку. Наверное, это делает нас такими эксцентричными в глазах других россиян.
И твёрдыми в глазах трудностей, которые просто нас боятся.
Выставка закроется буквально через пару дней – успейте причаститься омским духом! Кстати, картины продаются. И ещё: будете в WIP, не пейте "Пина Коладу", она у них не очень. Возьмите латиноамериканской колы.
Ну или выпейте и напишите мне, как она вам?
Пока!
