О том, как предупредить подростковую агрессию, написаны сотни томов. Но проблема так и не решена.
Подростковый бунт
– Подростковый возраст – это кризис, тяжёлый не только для родителей, но и для самого ребёнка, – говорит психолог Алла Киртоки из психотерапевтического центра "Практика". – В это время ребёнку надо решить множество задач. Ему нужно обеспечить себе автономию от родителей. Обрести идентичность и ответить на вопрос, кто он, какой он. Ему нужно найти некую социальную нишу для себя. При этом подростка трясёт от мощных эмоциональных и гормональных атак. Он переживает сильнейшие чувства, и опыта справляться с ними ему остро не хватает. Любому человеку в такой ситуации будет сложно.
Устойчивая культура, будь это первобытное племя или развитое государство, умеет помочь юношам безболезненно перейти из детства к взрослости. Беда в том, что мы сейчас живём в культуре неустойчивости, где социальные институты поддержки устарели. Это проблема не Москвы, а всего мира. Все современные родители взрослели не так, как сейчас взрослеют их дети.
"Что они нашли в своих гаджетах, если можно поиграть в вышибалы, покурить за гаражами или залезть в соседский сад за яблоками?" – думает родитель, имевший здоровое советское детство. Казалось бы, у нас с детьми нет ни одной точки соприкосновения. И всё же это не так. Подростковые радости и муки одинаковы в любую эпоху.
Психологи советуют: главное – без паники!
– Не надо хвататься за голову, – говорит Алла Киртоки. – Родитель – это поручень, за который подросток будет держаться всегда. Другого варианта у него нет. Этот поручень должен быть надёжным. Если вы хотите помочь ребёнку, начните с себя. В самолёте есть инструкция: сначала наденьте маску на себя, а потом на ребёнка. Так и здесь. Родитель сам должен быть относительно спокоен и уверен в себе. Относительно, потому что ничего идеального не бывает. Слепая уверенность в своей правоте часто страшнее, чем сомнение.
Есть две крайние стратегии поведения родителя перед лицом подростковых безобразий, и обе неудачные. Первая предполагает панику, повышенную тревожность и растерянность. Вторая включается, когда та же тревога побуждает родителя не видеть, что проблемы есть.
А между тем поводов для тревоги любой нормальный подросток подаёт множество. Он может пугать своей экстравагантностью и дикими, с точки зрения взрослых, вкусами, огрызаться, хамить, устраивать скандалы, отказываться учиться.
Самое удивительное, что всё это разрешимо при одном условии – если родители понимают и чувствуют ребёнка. Проблемы начинаются, когда эта внутренняя связь рвётся.
– Надо насторожиться, когда вы перестаёте понимать ребёнка, – говорит Киртоки. – Родитель – это часть жизни детей. Глядя на них, надо следить за своей реакцией. Если их поведение вызывает ваше недоумение, раздражение или даже ярость – это повод для беспокойства.
Внимание, внимание!
Чувство того, что контакт разорван, у родителя могут вызывать несколько отчётливых признаков:
– любая, даже самая невинная попытка обратиться к ребёнку, приводит к агрессии с его стороны;
– подросток надолго уходит из дома, не говорит куда и когда вернётся;
– ребёнок замкнулся в себе и избегает общения не только с вами, но и со сверстниками;
– вы наблюдаете у ребёнка резкие перепады настроения, он то плачет, то смеётся, причём оснований для того и другого, как вам кажется, нет;
– ребёнок стал слишком тихим, перестал спорить с вами, им овладевает безразличие к тому, что раньше волновало.
– Первое, что надо сделать в такой ситуации, – поговорить, – объясняет психолог. – Может быть, не сразу и не прямо. Но надо пытаться вызвать ребёнка на откровенный и заинтересованный разговор. Подросток должен знать, что вы относитесь к его проблемам всерьёз и ваше желание поговорить – это не новая форма контроля, а искренняя заинтересованность в его судьбе.
Если разговора не получается, придётся привлекать специалиста. Но сначала сходите к психологу сами и расскажите о своих тревогах. Умный психолог поймёт, кто более нуждается в поддержке – вы или ребёнок.