История, придуманная Паулиной Андреевой, рассказывает о жизни актёрской братии с их амбициями, искушениями и страхами. Героиня Полины Пушкарук – начинающая артистка Оксана – пока довольствуется массовкой в театре и случайными подработками в кино. Но она без устали носится по пробам, мечтая, чтобы её талант заметили большие режиссёры.
Сложно было попасть в такой звёздный проект с Фёдором Бондарчуком во главе? Пришлось ли, как героиням из сериала, бороться за роль?
– Это какое-то странное представление о получении роли, что с кем-то надо бороться. Есть внутренние переживания – возьмут тебя или нет, потому что ты никак не можешь на это повлиять. Но нет никакой борьбы. Тебя зовут, ты приходишь на пробы, делаешь, что тебя просят, и тебя либо берут, либо нет.
Насколько героиня похожа на вас?
– Оксана более идеалистичный человек, во всяком случае в начале сериала. Человек только выпустился из института, хочет показать себя, хочет побеждать, у неё есть какие-то представления о профессии, но она её ещё не потрогала. Конечно, у меня уже есть опыт, и я уже не такой максималист в плане работы. Хотя в своё время и сделала выбор в пользу профессии, а не личной жизни.
На фестивале в Ханты-Мансийске я общалась с Сергеем Гармашем, и он признался, что слово "дебют" вызывает у него ужасные ассоциации. И что весь этот период вхождения в профессию для актёров чаще всего бывает мучительным.
– У меня самые лучшие ассоциации со словом "дебют". Не знаю, за что мне такое везение, потому что первую роль я сыграла на 3-м курсе в сериале "Жизнь и судьба" Сергея Владимировича Урсуляка с таким партнёром, как Сергей Пускепалис, к сожалению, недавно ушедшим. Мне вообще не на что жаловаться.
И правда повезло.
– Сначала да, но потом наступил период застоя, который, конечно, совершенно по-другому переживается. Одно дело, когда ты вышел из института и понял, что никому не нужен. А другое – выйти из института, почувствовать себя востребованным, а потом вдруг выпасть из профессии.
В театральных вузах учат справляться с такими моментами? Как не сломаться при отсутствии работы?
– Нет. Мне кажется, что нас всех в принципе начали учить справляться со стрессовыми ситуациями года 3–4 назад, когда в тренды вошла работа с психологами. До этого никто не знал, как отстаивать свои границы, защищать своё мнение, что значит любить себя. Ты или принимаешь условия игры, или уходишь, выбираешь что-то другое. Это очень жёсткая профессия, и каждый сам для себя находит, за что цепляться, что ему помогает. Никто не возьмёт тебя за руку и не скажет: "Всё будет хорошо, тебя позовут в кино". Потому что, возможно, и не позовут.
Какой у вас "способ спасения" в периоды затишья в работе?
– Дело в том, что у меня никогда и не было амбиций умереть в 90 лет на сцене и чтобы меня под аплодисменты выносили из театра. Я люблю кино, люблю театр и хочу этим заниматься. Но мне необязательно заниматься этим в качестве актрисы. Я с удовольствием работаю в операторском цеху в качестве ассистента и хочу и дальше в этом развиваться. Мир такой большой, что глупо себя ограничивать чем-то одним. Я не говорю, что никогда не переживаю, что у меня нет ролей. Переживаю. Но это периоды. Если бы я каждый раз рыдала из-за отсутствия актёрской работы, то из 11 лет общего стажа 8 лет мне надо было бы лежать и плакать. Зачем?
Как решили стать актрисой?
– Непонятно, как это случилось, потому что в детстве я никогда не думала, что когда-нибудь свяжу свою жизнь с этой профессией. Каждый раз, когда нужно было прочитать стихотворение в детском саду, у меня начинали течь слёзы от страха. Но я упорно дочитывала километровые стихи, часто забывая текст, но помня суть, передавала её своими словами. Потом была музыкальная школа, которая помогла справиться со страхом сцены. А когда я училась в 9-м классе, мы как-то с другом шли мимо станции метро "Электрозаводская", увидели театр-школу "Образ". Оказалось, что там через 5 минут начиналось пробное занятие. Мы зашли – и всё, я осталась. Начала там заниматься, окончила школу, поступила в театральный. И только на первом курсе опомнилась – а что я тут делаю? Как это произошло? Как-то само собой.
Есть ли такая проблема у актрис, что с возрастом приходят опыт и мастерство, а материала, ролей становится меньше?
– Не вижу такой проблемы. Понятно, что в 50 лет ты Джульетту не будешь играть. Но есть пример Фрэнсис Макдорманд – по-моему, её в молодости мало кто знал, а в 60 лет она сыграла в "Трёх билбордах", и о ней все заговорили. И я не вижу прямой зависимости, что от опыта начинаешь лучше играть. У всех по-разному. С годами скорее вырабатываешь свою систему. Недавно я смотрела видео с Микки Рурком, где его спросили, работает ли он по системе Станиславского. Он ответил: "Нет, более того, я никогда в жизни её не читал. Я работаю по системе Микки Рурка". Мне кажется, это правильно. И спасибо Сергею Женовачу, в чьей мастерской я училась, у нас не было классической школы. Мы не показывали животных, предметы. Он учил нас, как пользоваться нашей природой. Я думаю, это лучший метод, он заставляет никогда не останавливаться, а развивает любопытство – а могу ли я так или так. И если я что-то пока не могу – я выясняю, что мне надо сделать, чтобы научиться. Понятно, что в основе этого метода, скорее всего, лежит та же самая система Станиславского. Но она была написана 90 лет назад, мир измениться успел. Темп жизни поменялся, мышление, и вслед за этим изменились литература, кино, театр. Конечно, актёры должны соответствовать. Ты не можешь играть так же, как играли 40–50 лет назад, потом что люди сегодня по-другому разговаривают, живут в другом ритме. Мне кажется странным сейчас стоять у зеркала и рычать на себя, как учил Станиславский.