Рассказы сатирика экранизировал Гайдай, а один из них лёг в основу культовой комедии 1980-х

Творчество О'Генри относится к одним из самых трудно адаптируемых для экрана. Во-первых, ироничная авторская интонация "не переводится" на язык кино (см. все неудачные экранизации Терри Пратчетта). Во-вторых, лаконичный формат рассказов заставляет снимать либо сборники новелл, на которые зритель не ходит в кинотеатры, либо короткометражные фильмы, на которые он тем более не ходит. Остаются фестивали, для которых всё это обычно и снимают, но кому нужен в благородном собрании эстетов и снобов (а им, как известно, ничто не кажется достаточно свежим и оригинальным) классический автор, пусть даже тот, которого действительно до сих пор читают?  

Поэтому вы почти не найдёте в современном кинематографе следов О'Генри, разве что всё в тех же короткометражках, для которых режиссёры больше всего любят брать дрожащий от нежности рассказ "Последний лист" – может быть, лучшую историю любви в американской литературе (можно поспорить, что "Дары волхвов" ещё лучше).

Тем не менее, покопавшись в завалах мирового кинематографа, Metro нашло экранизации О'Генри, которые запомнились зрителю. С удовольствием вспоминаем их в связи с юбилеем писателя, которому исполнилось бы 160 лет.

"Вождь краснокожих" (1959)

Анри Вернёй поднялся на вершину французского кинематографического Олимпа в 1950-х, когда открыл миру неотразимо нелепую физиономию комика Фернанделя, человека, как Анатолий Папанов, циркового обаяния, шедшего в трагический разрез с глубокой внутренней меланхолией, "Эсмеральда с лицом Квазимодо", как назвал его один из зрителей крошечного марсельского театрика, где Фернандель начинал.

Вернёй всё это очень точно просёк, поставив Фернанделя играть в своей экранизации "Вождя краснокожих" О'Генри примерно такой же автор, как Фернандель-артист: Белый клоун под маской Рыжего. А иногда вообще без маски.

"Деловые люди" (1962)

Объединённые в полнометражный сборник три новеллы О'Генри стали для Леонида Гайдая разминочным номером перед тем, как зритель влюбится в него навсегда за "Бриллиантовую руку", "Кавказскую пленницу", "Ивана Васильевича" и прочие отечественные скрепы. В сборнике Гайдай опробовал сотрудничество со своими будущими звёздами – Юрием Никулиным и Георгием Вициным. Евгения Моргунова из знаменитой троицы в сборнике нет, зато есть замечательный Алексей Смирнов, которого преступно мало снимали, и Ростислав Плятт, ненадолго извлечённый Гайдаем из театральной вечности на экран (Плятт всегда выглядит на плёнке слишком изысканно и интеллигентно для киноартиста и стесняет собой любой фильм).

Получилось следующее. Безбашенная клоунада "Вождя краснокожих" с юным артистом-ураганом Сергеем Тихоновым, созданным для роли Мальчиша-Плохиша и трагически умершим в 21 год. Лирическое дуракаваляние про объединяющий людей ревматизм, разыгранное Пляттом и Никулиным в "Родственных душах". И самая серьёзная работа Гайдая в кино – почти фордовский вестерн, пафосное проклятие американскому капитализму (не такое яростное, какое можно найти у самих американцев) и мрачнейшая история о продаже души в "Дорогах, которые мы выбираем". Акулу Додсона озвучивал великий Олег Даль, поэтому, когда мы впервые узнали, что Боливар не вынесет двоих, это прозвучало каким-то приговором человечеству.

"Трест, который лопнул" (1982)

Год спустя после "Треста" режиссёр Александр Павловский снимет "Зелёный фургон" – одно из первых заигрываний советского кинематографа с перестроечной свободой. Там будут лихие двадцатые и тонкий-звонкий Харатьян, изнемогающий от собственной белокурой положительности, которого напрочь затмит мерзавец с ухмылкой Джокера, сыгранный Александром Соловьёвым с психопатическим обаянием Энтони Хопкинса в "Молчании ягнят". Так мы начали вкушать плоды свободы: отрицательные персонажи стали харизматичнее положительных, что в подцензурные времена было недопустимо.

На образах плохих парней Павловский разминался в "Тресте" – более глубоком и нервном фильме, чем этот мюзикл под рулады Дунаевского хочет казаться. Технически это история мошенников, которые "ой, дурят нашего брата". По жанру почти что слэпстик-комедия (персонажи бьют друг другу морды, и мы радуемся). А на деле… Если у Николая Караченцова было честное советское лицо и комсомольская улыбка, как будто во рту горела лампочка, то литовец Регимантас Адомайтис материализовался из кровавых песков "Миража". Это хмурый герой нуара, идущий наперекор судьбе фаталист, любовник смерти и волчья кровь. В точности по О'Генри.

"Безжалостные люди" (1986)

Вообще со сценарием фильма о том, как пара молодых лузеров похитила у склизкого миллиардера (ДеВито) стервозную жену (Бетт Мидлер), которая в плену заставила их пожалеть, что они на свет родились, до конца непонятно. Одно время считалось, что это "Вождь краснокожих" на новый лад. Потом авторы стали утверждать, что вдохновились историей похищенной террористами Патрисии Херст из семейства магнатов, ставшей первым известным случаем "стокгольмского синдрома".

Но что бы там авторы ни говорили, уши О'Генри торчат из этой комедии, типичной для восьмидесятых, как пиджаки с подплечниками: то есть неполиткорректной (издевается над толстыми), грубой (в половине сцен собачка Мидлер пытается совокупиться с ногой ДеВито) и нечеловечески смешной. В подвальных видеосалонах СССР её засмотрели до дыр.

"Встреча под дождём" (2004)

Болливудское кино обычно нравится…. ну, тем, кому нравится болливудское кино. Но это меланхоличное зрелище, вдохновлённое "Дарами волхвов", можно смотреть не только как атмосферную любовную историю, но и как не худшего представителя индийского артхауса. Богиня Айшвария Рай, европейский холодный серый дождь, заливающий кадр, рикша, бегущий под ливнем… Слияние Востока и Запада в единственно возможном пространстве – эстетическом. И не танцы и песни, а слёзы под дождём.

Читайте также: Шагаю по Москве: вспоминаем сценариста и поэта Геннадия Шпаликова