Мама и балет
О своём происхождении, детстве и предназначении сам Николай в своих воспоминаниях пишет с юмором:
"Мамочка моя была балетмейстером. Когда я находился в юном и глупом возрасте, как поётся в одной из моих песен "Мой поезд ещё не ушёл" композитора Рустама Неврединова на стихи Симона Осиашвили, "туман мне глаза застилал". "Туман" этот назывался балетным искусством".
До 15–16 лет, как признаётся Караченцов, он видел себя только на сцене Большого театра. "И считал, что танцовщик – это самое лучшее, чем должен заниматься мужчина". Но мама много ездила, и маленького Колю воспитывала улица. "Интерес к танцам стал угасать, и я уже жил и рос как нормальный московский мальчик с Чистых прудов".
Потом мама провела много лет во Вьетнаме. Оттуда она мне привезла обезьянку. У меня в детстве и кличка была – Обезьяний брат».
Жена с судочками
Cо своей будущей женой Людмилой Поргиной актёр познакомился в "Ленкоме" и вместе они прожили 43 года.
"Сегодня Люда – заслуженная артистка России, но я осознаю, что, будь у неё другой муж, иначе сложилась бы её судьба в нашем деле. Она слишком много отдала семье, дому, мне и сыну. Люда котлетки мне в театр приносила, я же после спектакля бежал на "Красную стрелу", мотался на съёмки в Ленинград, возвращался и снова уезжал", – пишет актёр.
Каскадёрство
Сама Людмила, поддерживавшая мужа во всём, всегда очень сильно переживала из-за его "каскадёрства", ведь известно, что Караченцов старался выполнить все трюки самостоятельно, поэтому часто возвращался со съёмок домой с различными травмами. Так случилось и со съёмками фильма "Человек с бульвара Капуцинов", где была одна из самых массовых драк за всю историю советского кинематографа, вспоминает Людмила:
"Конечно же, мой муж вызвался самостоятельно выполнить трюк, а именно чтобы один каскадёр ударил по лицу его лично, а не другого каскадёра. Так как каскадёр стеснялся, ему было неловко причинить боль "народному артисту", то первый раз он это сделал максимально мягко, нежно. Получилось ненатурально. На второй раз он сделал это посильнее. Всем показалось недостаточно. Ну, а в третий раз он вломил Коле так, что тот вернулся домой с перекошенной, перебинтованной и, как выяснилось потом, сломанной челюстью".
Юнона, Авось и Пьер Карден
Одна из самых ярких театральных ролей Николая Караченцова – граф Резанов в спектакле "Юнона и Авось", объездившем весь мир. Особенно запомнились актёру гастроли в Париже:
"Кого в зале только не было: и царственная Жаклин Кеннеди, и Кристиан Диор, какой-то принц, выводок князей. Но эта очередь из французских артистов в коридоре дорогого стоила. Пьер Карден опекал нас невероятно. Он нам показал массу всего интересного. Каждый спектакль заканчивался тем, что Карден вёз меня, мою жену Люду, Сашу Абдулова, Иру Алфёрову и Марка Анатольевича Захарова куда-нибудь в ресторан. Все жили на суточные, за исключением меня, я получал гонорар. Один из представителей карденовского королевства случайно узнал, сколько на самом деле я получаю. То есть истинную сумму, поскольку почти все заработанные деньги сдавались в советское посольство. Его чуть удар не хватил. Пьер Карден пригласил нас к себе домой и каждому с широкого плеча преподнёс неожиданно дорогие подарки".
Второй жизни не будет
Людмила Поргина вспоминает одну их с Николаем встречу с Высоцким и Далем:
"В 1975 году мы с Колей сыграли свадьбу и после окончания сезона в театре сразу уехали в Ленинград, где Коля стал сниматься в фильме "Старший сын" вместе с Евгением Павловичем Леоновым в главной роли, Михаилом Боярским, Светланой Крючковой и другими. Я с Колей присутствовала на съёмках этого фильма, и после очередной сцены мы возвращались с площадки и повстречались с Владимиром Высоцким и Олегом Далем, которые только снялись в фильме "Дуэль" и сидели за столом, на котором стояла бутылка водки и лёгкая закуска. Володя предложил присоединиться к ним, на что Коля, поблагодарив, сказал, что если у Володи Высоцкого закончились съёмки, то у него только перерыв на обед и он выпьет всего лишь кофейку и продолжит съёмки. Тогда Володя Высоцкий внимательно посмотрел на него и грустно вымолвил: "Коля, пойми, у нас с тобой век короткий, мы долго на этом свете не проживём. Мы с тобой сжигаем себя на сцене, выворачиваем душу наизнанку. А второй жизни у нас здесь не будет".