Возможно, вы не раз проезжали мимо этого здания на улице Достоевского. Классическое, светло-желтого цвета с выдающимся портиком с белыми колоннами… Это бывшая Мариинская больница. Если вы отправитесь в Петербург и свернете с Невского проспекта на Литейный, то там вы увидите здание-близнец. Классическое, светло-желтого цвета с точно таким же портиком и колоннами. И тоже Мариинская больница. Почему же в двух столицах появились две идентичные городские клиники? Кого в них лечили и чем знаменита наша, Московская, давайте спросим у нее самой.
Детище императрицы
Начну с того, что созданием своим я обязана супруге императора Павла Первого Марии Федоровне. Впрочем, такое имя ей дали уже после крещения в православие. А вообще моя создательница была урожденной немецкой принцессой Софией Доротеей Августой Луизой. Красивая статная блондинка приехала в Россию ради брака с наследником российского престола, родила супругу аж 10 детей... и имела все основания быть несчастной и проводить все время в слезах и обидах. Дело в том, что супруг ее, император Павел, влюблялся то во фрейлину Екатерину Нелидову, то в дворянку Анну Лопухину... А там уж сами понимаете, слухи, сплетни, сочувственные взгляды... но молодая императрица решила не печалиться и проявила твердость немецкой натуры: каждый день вставала в 6 утра, обливалась холодной водой, пела крепкий черный кофе, а затем посвящала всю себя благотворительности.
Когда после гибели Павла на престол взошел их сын император Александр I, Мария Федоровна подала на его имя докладную. Официально написала, что воспитательный дом, который когда-то учредила Императрица Екатерина II (вторая), оказался весьма прибыльным. И доходы с его содержания можно пустить на создание новых благотворительных заведений. Императрица Мария Федоровна предложила открыть в Москве и Петербурге больницы для бедных и, чтобы доказать серьезность своих намерений, приложила к записке устав, смету и штатное расписание.
Александр, видя материнский настрой, отказывать не стал. И вскоре в Петербурге на Литейном проспекте архитектор Джакомо Кваренги выстроил больницу для бедных. Позже по его чертежам решили возвести и меня — больницу в Москве.
Участок на Божедомке
Землю для моего строительства купили на тогдашней окраине Москвы — на Божедомке, в верхнем течении реки Неглинки. Свое название — Божедомка — это место получило по так называемому божьему (или убогому) дому, куда свозили неопознанные тела умерших или убитых людей. Бродяг, преступников, нищих. Их трупы хранили здесь в огромной яме со льдом и хоронили с отпеванием два раза в год — под Троицу и Покров. Общие могилы для таких умерших называли "божедомья".
Впрочем, императрица зловещей репутации этих земель не испугалась и со свойственной ей расчетливостью решила, что раз участок расположен возвышенности, рядом протекает река, в колодце местном есть чистая вода — для больницы место подходит идеально.
Проект Джованни Жилярди
В 1804-м году к моему строительству приступил архитектор Джованни Жилярди. Правда, в Москве его больше знали как Ивана Дементьевича. Он хоть и работал по чертежам Кваренги, некоторые изменения в них внес, вот послушайте:
С заказами Марии императрицы Федоровны я работал давно и успешно. Много мы с матушкой-императрицей выстроили в Москве богоугодных заведений: вдовий дом на Кудринской, Екатерининский институт благородных девиц. А тут хоть и нужно было по чужим чертежам строить, но ведь это работа самого Кваренги — я считал, что для меня это честь. В помощь себе взял воспитанника императорской академии художеств архитектора Андрея Михайлова. Вместе мы проект Кваренги адаптировали под себя: слегка изменили внутреннюю планировку клиники, украсили вестибюль... Все же очень хотелось, чтобы больница имела парадный, усадебно-дворцовый вид. К слову, возможно, в благодарность за мои заслуги, императрица Мария Федоровна для моего сына, тоже будущего архитектора Доменико Жилярди, личную стипендию учредила.
Статусная лечебница
Как на мой вкус, задумка Жилярди вполне удалась. Возвышаясь на Божедомке, я сразу всем вокруг показывала, что в России даже благотворительная больница может иметь царственный вид. Главный мой корпус поставили со значительным отступом от улицы, чтобы в здании была тишина. Флигели построили в глубине участка, здесь же разместили разные технические помещения.
В саду поставили электрические фонари и скамейки, разбили газоны.
В 1806-м году мое строительство завершили. При женском отделении освятили церковь Успения праведной Анны, а при мужском — церковь Петра и Павла. Через 15 лет именно здесь покрестят младенца Федора Достоевского, сына одного из моих лекарей. Это он в будущем великим писателем станет, а я-то помню его крикливым младенцем, который разрыдался во время литургии. Но это я вперед забежала, лучше вам побольше про мое устройство расскажу.
Уровень медицинского обслуживания
Ведение дел у меня было строгим и образцовым. До сих пор сохранилась переписка Марии Федоровны, моей августейшей учредительницы, и моего почетного опекуна графа Алексея Ильича Муханова. Так вот, переписка эта составляет огромный том. Граф и вдовствующая императрица вникали в каждую мелочь больничной организации — разбирались с кухней, прачечной, персоналом... Муханов регулярно готовил для Марии Федоровны подробные отчеты. Она же учредила устав больницы, лично выбирала и назначала врачей, бдительно следила за закупкой оборудования и лекарств.
В медицинской помощи у меня никому не отказывали. "Бедность есть первое право на принятие в больницу" — часто повторяла Мария Федоровна и немедленно увольняла тех, кто смотрел на моих пациентов — нищих, убогих и бродяг — с брезгливостью или презрением.
При открытии у меня было двести мест — и я считалась крупнейшим столичным медицинским учреждением.
По распоряжению императрицы меня разделили на две половины — хирургическую и терапевтическую.
Главный корпус спроектировали четко и просто. В центральной части, как раз за портиком с колоннами разместили вестибюль с парадной лестницей. От него в две стороны расходился светлый коридор, в который выходили просторные палаты.
Первые сестры милосердия
В каждой половине работал консультант из лучших именитых специалистов. Ему в помощь назначали двух палатных лекарей и кандидатов из студентов-медиков.
Для ухода за тяжело больными императрица Мария Федоровна лично отобрала 12 вдов из благородных семейств. Они стали первыми в России сестрами милосердия. Сначала прошли обучение по руководству, составленному главным врачом больницы Христофором фон Опелем, а затем начали работать.
Во дворе построили каменную прачечную и сушильню. Здесь же держали лошадей, которыми могли пользоваться врачи.
Чтобы мои больные хорошо питались, у моего подножия разбили огород, в саду перед корпусами высадили полторы тысячи деревьев. К открытию императрица Мария Федоровна лично подарила мне машину для окуривания и лечения сухим паром — для России того времени редкость.
Нашествие Наполеона
В 1812-м во время нашествия Наполеона у меня стали размещать раненых французских солдат. Я хоть и не была в восторге, но сильно не сопротивлялась — для меня как для медицинского учреждения все больные и нуждающиеся равны — вне зависимости от цвета мундира.
Зато тот факт, что я стала французским военным госпиталем, уберег меня от пожаров и разрушений.
Когда в 1822-м году Мария Федоровна умерла, на моем фасаде сделали надпись Мариинская больница золочеными буквами. Только после ее кончины я и стала называться Мариинской, при жизни вдовствующая императрица себе такого позволить не могла.
Почти сразу после открытия меня признали выдающийся клиникой не только в России, но и в Европе. У меня учились непростому врачебному делу молодые медики, доктора проводили исследования, искали способы лечения сложных заболеваний. Например в середине 19-го века доктор Осиповский смог победить антонов огонь — в современном мире эту напасть называют гангреной.
Техника у меня всегда была самая передовая. В 1875-м году, к примеру, у каждой кровати установили электрические звонки. Больной мог просто потянуть за шнур, чтобы вызвать врача. Даже приподниматься на постели было не нужно.
О пациентах у меня продолжали заботиться даже после их выздоровления. При больнице открыли благотворительное общество, которое выделяло идущим на выписку теплую одежду и обувь, костыли, бандажи... в общем, все, чтобы они к нам больше не возвращались. Тем, кто нуждался, благотворители находили работу. Так же у меня на территории работали бесплатная школа, училище для фельдшериц и приют для неизлечимо больных на 12 мест — пожалуй, его можно считать первым российским хосписом.
В 1821-м году в отделение для приходящих больных зачислили нового штаб-лекаря, Михаила Андреевича Достоевского. Ему выделили казенную квартиру в моем восточном флигеле. И 11-го ноября того же года именно здесь родился младший сын врача, Федор. Через два года семье Достоевских дали квартиру побольше, уже в западном флигеле. И там семья прожила 15 лет.
Официально Михаил Андреевич служил у меня специалистом по женским болезням, но на самом деле его практика была гораздо шире. Федор в те годы был совсем юным, про те годы писал в своем романе "Подросток", правда совсем немного. А вот его старший брат Андрей оставил про их жизнь у меня вполне конкретные воспоминания. Вот послушайте:
"Вставали утром рано, часов в шесть. В восьмом часу отец выходил в больницу, или в Палату, как у нас говорилось. В это время шла уборка комнат, топка печей по зимам и прочее. В девять часов утра отец, возвратившись из больницы, ехал сейчас же в объезд своих довольно многочисленных городских пациентов, или, как у нас говорилось, "на практику". В его отсутствие мы, дети, занимались уроками. После вечернего чая отец снова шел в больницу, а в девять вечера семья ужинала".
После революции я продолжила работу и получила имя Федора Достоевского. В 1925 году у меня разместился Московский туберкулезный институт. В этом была какая-то зловещая ирония, ведь сам Федор Михайлович, как известно, именно от туберкулеза и скончался.
В 1928-м у меня во флигеле в бывшей квартире Достоевских открыли музей писателя, а в 1936-м году ко мне во двор с Цветного бульвара перенесли памятник Достоевскому работы Сергея Меркурова. Я слышала, кстати, что позировал скульптору для этой работы певец Александр Вертинский.
А в 1954-м году всю мою улицу Новая Божедомка переименовали в улицу Достоевского.
Конечно, за эти годы меня не раз ремонтировали, расширяли и реставрировали. Но мое главное здание, флигели а так же ограда парадного двора с металлической решеткой и каменными тумбами сохранились с 19-го века. Въездные ворота со львами тоже стерегут мой въезд со времен императрицы Марии Федоровны.
Я тем временем продолжаю работать. Сегодня в моих стенах располагается национальный медицинский исследовательский центр фтизиопульмонологии и инфекционных заболеваний имени Сеченова.
Так что я продолжаю трудиться на благо науки и для здоровья своих пациентов. По прямой надобности попадать ко мне не надо, а в гости— милости прошу. Приходите в мой сад, рассмотрите поближе мое величественное классическое здание, поприветствуйте моих львов на въезде — буду весьма рада.
Это была история Мариинской больницы — оплота милосердия в сердце столицы. Ее голосом стала актриса театра, кино и дубляжа, телеведущая — Ольга Зубкова. Еще больше непридуманных историй главных столичных зданий слушайте в подкасте "Голоса Московских зданий" Департамента Культурного наследия города Москвы