Пару лет назад в самом центре столицы, на Маросейке, после длительной реставрации открыли историческое здание под загадочным названием "Малороссийское подворье". Сейчас там галерея современного искусства, на верхних этажах — элитные квартиры, но самое интересное не это. Странно то, что, когда здание закрывали на капитальную реставрацию, называлось оно "Палаты Давида Рутца". Что за метаморфозы произошли с этим домом за время реставрации? Почему его решили переназвать? Может быть, реставраторы выяснили какие-то новые факты? Чтобы разобраться с этой историей, послушаем ее главного героя — сам старинный московский дом по адресу Маросейка 11. Его голосом сегодня станет актёр и режиссёр дубляжа — Сергей Пономарёв
Маросейский выскочка
Если вы когда-нибудь прогуливались по Маросейке пешком, то наверняка обращали внимание, что именно передо мной, домом номер 11, тротуар резко сужается, а я получаюсь как-то странно выдвинут к проезжей части. Словно выпираю из-за соседних домов. Нет, это не потому, что я какой-то выскочка, поверьте, мне это ни к чему. Просто раньше проезжая улица была сильно уже. Вместо ваших современных машин и электробусов по ней ездили лошадиные повозки, нередко проезжали знатные кареты, сам царь следовал из Кремля... Вы-то, конечно, такого и близко не помните. А я помню все.
Ведь именно я на всей Маросейке самый старый дом. Даже моя соседка — церковь святого Николы Чудотворца в Клённиках ( ну да-да, такая красная у метро Китай-город), так вот, и та моложе меня лет на двадцать!
А еще я едва ли не первый частный каменный дом во всей Москве! Так что попрошу общаться со мной с должным уважением.
Как Давид Рутц построился в Белом Городе
Первым моим строителем был голландский купец Давид Рутц, член купеческого ганзейского союза. Это еще в 12-м века в Северной Европе создали такое влиятельное объединение торговцев — Ганза.
Так вот, в 1628-м году этот Рутц купил большой участок земли от Покровки до Маросейки у вдовы некоего Григорьева.
Участок был, прямо скажем, золотой. Внутри так называемого Белого города.
Белым городом в 16-м и 17-м веках называли часть Москвы внутри современного бульварного кольца. Вы же, наверное, в курсе, что раньше вместо бульваров стояли каменные крепостные стены? Так вот, получается между двумя стенами — кремлевскими и белогородскими жили самые богатые и знатные дворяне столицы. Ну и мой хозяин в том числе.
Давид Рутц, надо сказать, был весьма смелым человеком. Ведь торговать с Московией после событий смутного времени европейские купцы побаивались. Сами понимаете, резкая смена правителей, то один Лжедмитрий, то другой, то польские интервенты какие-то... кто ж знал, что еще в этой непонятной стране лесов и медведей приключится.
Ну, это так другие европейцы думали. А мой хозяин время на опасения не терял. Кстати, на русский манер его в Москве стали звать Давыд Мыколаев. Отца Давида Рутца звали Николас Рутц, вот оттуда такая фамилия и пошла. Впрочем, давайте его самого послушаем:
Настоящий купец действует быстро и в нужный момент. Едва в Московии волнения немного поутихли, на престол вошел отрок из династии Романовых, я понял, что такой момент настал, и пока другие боялись, я делал дело!
Если моим покупателям так проще — стану Давыдом Мыколаевым, никаких проблем. Я закупал в Московии хлеб и селитру, за копейки сущие! А взамен продавал им превосходное европейское железо. Уже за дорого! Русичи не скупились. И им хорошо, и мне выгода.
Вот так я и смог в центре Москвы, в самом Белом городе себе каменные палаты отстроить. Сначала небольшой дом, но зато с подвалом, с мощными кирпичными стенами. Да это ж только начало было! Когда я в Москву переехал, мне едва 30 лет исполнилось. Тоже переживал, конечно, как буду жить на чужой стороне. А все ничего, устроилось. По соседству жили иностранные купцы, так что я оказался среди своих.
Как я стал элитным отелем 17-го века
Уже с 1640-го года Рутц начинает строить особняк вдоль Маросейки, примерно в половину от меня современного. В правой части улицы долгие годы был пустырь. А слева Давид застраивался. Особняк побольше Рутц строил уже не для себя лично — я стал датским подворьем, своеобразным элитным отелем для заграничных купцов.
Кстати, вероятно, Рутц рассчитывал, что у меня остановится и сам принц датский Вальдемар. Оттого купец и строил меня с размахом.
Принц как раз в это время, действительно, приезжал в Москву сватать царскую дочь. Но, скажу вам честно, бывал ли он здесь у меня, я как-то запамятовал — сами понимаете, возраст. Может быть, в гости захаживал. Но современные историки никаких убедительных доказательств этому факту найти не могут.
Конец эпохи Рутца
В октябре 1652-го года царь Алексей Михайлович Романов издал указ, по которому всех иностранцев и иноверцев из Белого города в кратчайшие сроки выселили. Иностранные церкви разрушили, а дома иноверцев забрали в казну.
Хозяин мой, Давид Рутц, такого поворота никак не ожидал, но делать нечего — поселился где-то в немецкой слободе на Кукуе да там скоро и умер.
Я от такого резкого царского решения даже растерялся. боялся, что и меня, того и гляди снесут. Но бог миловал. Все же каменные палаты в Москве того времени — большая редкость и ценность. Поэтому меня продолжили использовать как гостиницу для высочайших гостей.
Как я принимал англичан
В середине 17-го века принимал я делегацию из самой Англии! Посольство короля Карла Второго под руководством графа Карлайна. Граф Карлайн приехал в Москву в 34 года, и 2 года прожил у меня, исполняя дипломатическую миссию.
О той поездке один из английских послов удивительную повесть написал "A relation of three embassies" ну и дальше там еще длинное название. Если захотите, легко найдете.
Впрочем, самое интересное я вам и так сейчас расскажу. Приехали ко мне англичане только в январе 1664-го года, а до этого почти 4 месяца добирались до Москвы на санях из Архангельска. Страху натерпелись. Вот такими были их впечатления.
По дороге послы останавливались в деревянных крестьянских избах, которые топились по-черному. Граф Карлайн был так оскорблен, что его сиятельство заставляют ночевать в "дымных коттеджах", что даже царю Алексею Михайловичу писал! Но ответа почему-то так и не получил.
Москва тоже встретила гостей скромными деревянными домами. Каменными были лишь Кремль, защитные стены Белого города, некоторые церкви да я! Вот ко мне их первым делом и отвезли.
Англичане впечатлились моими большими комнатами с арочными потолками. У меня даже два больших холла было. Ставни на окнах были железными, двери тоже обиты железом — от крыс. Комнаты обогревались печами. На каменных стенах к приезду гостей повесили красивую алую материю.
Гости сильно удивились, что ни кроватей, ни стульев в моих комнатах не было. Зато были столы и широкие лавки.
Спустя несколько дней в заточении послов стали выпускать на прогулки. Они ездили на охоту и в гости к иностранным подданным на Кукуй. Сами тоже принимали гостей. Для них музыканты из свиты графа поставили небольшую комедию и устроили в моем холле веселое представление.
Так что, смело можно сказать, что с легкой руки графа Карлайна я стал первым российским театром.
Вы можете спросить, зачем вообще англичане приезжали в Россию. Да, хотели беспошлинную торговлю наладить, но царь им в прошениях отказал, и после почти двухлетнего визита они уехали ни с чем. Но это уже другая история.
Нарышкин и мое расширение
Меня же вскоре приобрел двоюродный брат царицы, Василий Фёдорович Нарышкин. Достроил меня и превратил в большое трехэтажное подворье во всю ширину Маросейки с двумя корпусами-крыльями вглубь двора.
Сохранилось мое подробное описание: со стороны улицы ко мне во двор вели две проездные арки. Одну из них, ту, что была ближе к дому 9 по Маросейке, позже заделали. На первом этаже у меня находились хозяйственные помещения: поварня, кладовые, и одна жилая палата. На втором этаже — жилые покои: большая столовая и несколько комнат. Третий каменный этаж — моя особая гордость!
Для московских домов 17го века величайшая редкость! Его возвели только над частью здания — это было гульбище для гостей с прекрасными видами на Покровку, Кремль и Ивановскую горку.
В каменных корпусах-крыльях по обе стороны от главного здания находились комнаты для слуг и разнообразные хозяйственные помещения. Двор вымостили белой каменной плиткой. Тут же у меня имелись яблоневый сад, огород, конюшня, сенник, колодец и ледник.
В палатах моих были три диковинки: очаги с дымовыми трубами. Очень похожие на ваши современные камины. Насос для откачки воды. И дубовые столы со скамьями на улице. На Руси в те времена есть на воздухе было не принято.
Как я стал малороссийским подворьем
Какое-то время у меня и в соседнем здании организовали Малороссийское подворье. Такое же, как датское — только уже для купцов и дипломатов из Малороссии — западных Русских земель. Из-за них и всю улицу нашу стали называть Малороссейка. А потом в народе название сократили, и появилась Маросейка.
Нарышкин меня богато украсил, и стал я типичным образцом архитектуры московского барокко. На окнах появились нарядные наличники, стены делились на четкие отрезки парными колоннами. Вообще я напоминал настоящий дворец.
Дом вторых жен
После смерти Нарышкина уже Петр Первый открыл в моем здании мужскую гимназию — одно из первых казённых светских учебных заведений во всей Империи. Возглавлял гимназию пастор Глюк.
Между прочим, служанкой того самого пастора была девица Марта Скавронская. Она сильно приглянулась близкому другу Петра Первого, Александру Меньшикову. Он забрал ее в услужение в собственный дом, там ее увидел сам Император, недолго думая забрал к себе во дворец, супругу свою в монастырь заточил, а девицу эту сделал императрицей Екатериной Первой!
Так что могу заявить, что мои полы когда-то намывала будущая государыня императрица Российская.
У меня же сам Александр Меньшиков еще раньше познакомился со своей второй супругой Натальей Нарышкиной. Так что в народе меня стали называть "домом вторых жен".
Несколько лет я оставался гимназией. Детей у меня учили латыни и греческому, правописанию и философии. Сначала учеников было всего-то 28 человек, но постепенно гимназия стала настолько популярной, что ее перевели в здание побольше.
Савва Рагузинский и мои переделки
После пожара в 1707-м году государь Петр первый пожаловал меня одному из своих сподвижников Савве Владиславичу, сербу из Рагузы. В России его станут называть Рагузинским.
Рагузинский взялся меня восстанавливать и привлек итальянского архитектора Доменико Фонтана, который работал в России в подчинении Меньшикова.
Вот как сам зодчий описывал свои на меня планы:
5. Речь Доменико Фонтана: Мне в руки попалась редкая жемчужина — старый московский белокаменный дом начала 17го века. Я понимал, что главная задача — не испортить постройку. Часть выгоревшей высокой кровли пришлось заменить на узкий третий этаж. Теперь прогулочная галерея на третьем этаже шла вдоль всего здания. В большой палате вокруг стен мы устроили хОры, так хотел мой заказчик Савва Рагузинский.
В целом разгуляться мне было негде — нужно было отстроить типичные московские палаты, чтоб на фоне других дворян никак не выделяться. Немного добавили декора на фасад в стиле западно-европейской архитектуры, да пожалуй и все. Мой заказчик Рагузинский все переживал, чтобы палаты получились не хуже, и не дай бог, не лучше, чем у его соседа Апраксина на Покровке. Но дело в том, что Апраксинские палаты тоже строил я, поэтому исполнить желание Рагузинского было не сложно.
Мои новые хозяева и новые изменения
В 1764-м году я перешел в руки князя Кантемира. Он был человеком решительным — приказал весь предыдущий декор — и карнизы, и колонны и наличники — сбить, галерею-гульбище вокруг третьего этажа ликвидировать, на фасадах пробить дополнительные окна... В общем, я после таких перемен сам себя не узнал.
Время шло, менялись мои хозяева, потом война 1812-го года началась... я по счастливой случайности во время знаменитых московских пожаров не пострадал. Так, ветшал себе потихоньку. А в 1825-м меня выставили на торги. И приобрел меня московский попечительный комитет Императорского Человеколюбивого общества.
Что это для меня значило? Новые перестройки и новые смены хозяев, я в какой-то момент со счету сбился. Сначала меня отделали в модном стиле Ампир. Вместо когда-то нарядных наличников окна украсили скупыми лепными деталями, каменными подоконниками и междуэтажными карнизами.
Внутри устроили домовую церковь. В таком виде я стал Маросейской богадельней. Дальше мои роскошные своды закрыли подшивными плоскими потолками. Видите ли, так топить проще и дешевле. Деревянные лестницы заменили каменными. И открыли у меня дом для воспитания сирот воинов, погибших в русско-турецкой войне.
Потом была у меня Елисаветинская гимназия, жилые квартиры, рукодельное училище, аптека, типография, книжный магазин... всего и не упомнить.
Моя жизнь после революции
После революции, в моих когда-то роскошных палатах теснились новые жильцы. Да-да, коммуналки. Что это значило в Москве двадцатых годов — наверное, сами понимаете. Нагородили перегородок, понаставили примусов и керосинок. Вечно вонь, ругань, детский плач... так и жили.
Во дворе, правда, много лет сохранялся роскошный яблоневый сад. Древний, исторический, чуть не от самого Давида Рутца свою историю ведший. Слава богу, у новых жильцов рука не поднималась его рубить.
В 1938-м во дворе у меня построили типовой детский сад. Меня модернизировали, провели отопление, потом попытались слегка отреставрировать и нашли уникальные наличники, карнизы и пилястры конца 17-го века. Тут же признали меня памятником архитектуры республиканского значения, но коммуналки при этом расселять не стали.
Так и жили в памятнике по системе коридорной — на 38 комнаток всего одна уборная... Помните, Владимир Высоцкий пел? Тоже ведь наш, Москвич, недалеко от меня он рос, по Маросейке не раз с гитарой бегал, так что смотрел в корень.
До самых последних лет на первых этажах моего самого старинного корпуса, выходящего на Маросейку, были магазин и аптека. В моих полуподвальных залах с кирпичными сводами 17-го века много лет подряд располагалась чебуречная...
Я от этого, порядком настрадался. Буквально до 2010-х годов я не то, чтобы жил, а доживал с такими разномастными жильцами. Когда я уже потерял всякую надежду на иную судьбу, меня закрыли на глобальную реставрацию.
Моя новая жизнь после реставрации
С 2018-го по 21-й год надо мной колдовали лучшие реставраторы. Восстановили древнейшую кирпичную кладку, укрепили каменные своды, демонтировали аварийные полы.
Ну а я взамен подарил мастерам с десяток уникальных находок — под слоями цементной штукатурки нашли арочные окна и проходы. Частично 17го, частично 18го века. Реставраторы радовались как дети, все тщательно восстановили.
Еще отыскали подсвечник из белой глины 17го века, печные изразцы, аптечные баночки и плошки, бутылки, дверные ручки, фрагмент керосиновой лампы, ларец для драгоценностей и даже лапоть строителя 19го века! Да-да, и 200 лет назад рабочие любили свои личные вещи на стройке забывать!
Все эти ценности тщательно исследовали и передали в московские музеи. А меня открыли вновь под названием "Малороссийское подворье". Теперь на первом этаже у меня галерея современного искусства, а выше — клубные элитные квартиры.
Я новым жильцам рад. По крайней мере, в квартирах восстановили мои кирпичные стены, сводчатые потолки, никаких тебе обоев в цветочек, примусов и перегородок. Стоит жилье ох как не дешево, и те, кто его покупает — понимают, что живут в памятнике архитектуры. Относятся ко мне бережно.
Кстати, мою реставрацию в 2021-году признали лучшей во всей столице. Так что, надеюсь, я буду жить еще долго и многие годы собирать для Вас уже новые истории.
Это была история Малороссийского подворья — одного из старейших домов столицы. Его голосом стал актёр и режиссёр дубляжа — Сергей Пономарёв. Еще больше непридуманных историй главных столичных зданий слушайте в подкасте "Голоса Московских зданий" Департамента Культурного наследия города Москвы.