Metro
"Голоса московских домов" — Дом на набережной
Как сейчас помню, в 226 квартире жила семья -мама, папа и сын. Отец был партийным работником, уехал в командировку на Алтай, да так и не вернулся. Погиб. Поговаривали, что утонул при таинственных обстоятельствах. Жене с мальчиком разрешили остаться в привилегированных хоромах. Была в этой семье какая-то загадка. Парнишка рос необычным. Про таких говорят, не от мира сего. Худенький, сутулый, даже ходил как-то боком. Левка Федотов. Но ребята его уважали. Еще бы! Лева знал наизусть всего "Евгения Онегина". Скажи ему строчку хоть с конца, хоть с середины, и он продолжит. Память феноменальная! Еще рисовать Левка любил. Бывало, смотрит, на пустую стенку, как будто что-то там видит, и карандаш в руке так и летит. На бумаге появляются очертания замков, рыцарей, баталий.
Соседские мальчишки не считали Левку занудой и с удовольствием принимали в свои игры. Время было такое, просторное, довоенное — выходили ребята во двор и пропадали там до самой ночи. Обхаживали ближайшие пустыри, залезали в колодцы, сбегали к реке — кораблики пускали. Были у Левы друзья, самые верные и настоящие, — Мишка Коршунов и Юрка Трифонов. Будущие писатели, кстати. Так вот, прибежали они как-то к Леве, все в саже, в грязи, кричат, шумят, мол, собирайся, мы такое нашли! Левка быстренько руки в ноги и припустил за ребятами. Оказывается, на пустыре, возле бывшей церкви Николы на Берсенях пацаны наткнулись на старый полуразрушенный подземный ход. Полезли туда уже вместе с Левой. А как выбрались, так Федотов еще страннее стал, чем был. Как будто резко повзрослел. Молчал подолгу. А потом признался, что теперь может предсказывать будущее. Только представьте, свой провидец в Доме на Набережной! Одно из его пророчеств, связанное с судьбой страны, сбылось с пугающей точностью. И это — не пустые слова, которые сотрясли воздух и пропали. А потом и выясняй, говорил или нет. Все записи Льва сохранились в его дневниках. Чуть позже я приоткрою эту тайну. А пока — расскажу о себе.
ТАЙНЫ ПОДЗЕМЕЛЬЯ
Место для моего строительства выбрали знаковое, видное -на Берсеневской набережной — напротив Кремля. Да только я бы его назвал нехорошим. Уж больно много всего неприглядного происходило тут много веков подряд.
В начале 16 века здесь начал строить свои палаты боярин Иван Никитич Берсеня Беклемишев. Но дело до ума не довел. Царь Василий Третий обвинил своего сподвижника в государственной измене и казнил.
На Берсеня написал донос его же товарищ — богослов Максим Грек. Мол, Иван говорил дерзкие слова против государя и осуждал его развод с Соломонией Сабуровой. Просто удивительно, как эта история окажется похожа на судьбы моих жильцов уже в 20 веке.
После казни Берсеня земля достались думному дьяку Аверкию Кириллову, но и тому не довелось пожить на новом месте — погиб во время стрелецкого бунта.
Вот рассказываю вам все это, а у самого — аж мороз по коже! Несчастливое это место, что и говорить. В 17 веке чуть дальше от меня возвел свои палаты Малюта Скуратов. Его пыточные уходили далеко под землю. А некоторые камеры оказались расположены прямо подо мной.
Мишка Коршунов, хотя, какой Мишка -Михаил Павлович, писатель знаменитый, в своей книге "Тайны и легенды Дома на набережной", которую издал в 2002 году, так вот и заявил: "Подземная вотчина в районе нашего дома. Да! Это она! Страшные подземные хоромы Малюты Скуратова-Бельского..." По легенде, палач проложил подземный под Москва-рекой, чтобы тайно являться на аудиенцию в Кремль, прямиком к Ивану Грозному.
Что еще? Рядом со мной располагалась Болотная площадь, на которой проводили народные гуляния и устраивали показательные казни. Впрочем, в то время одно было неотделимо от другого. Жестокие были времена.
В 1775 году здесь казнили Емельяна Пугачева. Сейчас на месте эшафота располагается фонтан — в самом начале Репинского сквера. Также в этом районе промышлял разбойник Ванька Каин, а совсем неподалеку устраивали кулачные бои. Вот честное слово, были бы у меня ноги -встал бы и ушел!
ПОД СТАТЬ КРЕМЛЮ
Место для моего возведения выбрал архитектор Борис Иофан. Строительство началось в 1927 году. Почва была неудобная, болотистая, работникам приходилось рыть глубокие котлованы и укреплять фундамент. Казалось бы, все было против...
По задумке Иофана я должен был получиться огромным 24 подъездным домом. Ради меня пришлось потесниться соседнему Храму Всех Святых. Его снесли. А могильные плиты пустили в дело- при реконструкции их обнаружили под ступенями театра Эстрады, который изначально выполнял роль придомового клуба.
Кстати, Всехсвятскую улицу, на которой располагался храм, переименовали в улицу Серафимовича — по фамилии писателя, поселившегося в Доме на Набережной.
Вот я так представляюсь -Дом на Набережной, а ведь это на самом деле — кличка, а не имя. Меня так назвал Юрка Трифонов. Пардон, писатель Юрий Трифонов. Я ведь его с детства знаю, вот, Юркой по старой памяти и величаю.
В 1976 году Трифонов опубликовал свою повесть с одноименным названием, в которой рассказал о непростых судьбах жильцов дома. Кстати, в 2007 году по ней сняли сериал. Негласное имя от Трифонова — не единственное. Как меня только не обзывали — и "Улыбкой Сталина" и "Домом Предварительного заключения" и "Ловушкой для большевиков". И ведь все — в точку!
В официальных бумагах я обозначен, как Дом Правительства. И построили меня для советской элиты. Иофан даже планировал облицевать мои стены розовой гранитной крошкой, чтобы они гармонировали с цветом Кремля. Но из-за соседства с постоянно коптящей котельной был вынужден отказаться от этих планов.
Я стал свидетелем многих эпохальных событий. В 1931 году был сдан первый корпус и в том же году — разрушен Храм Христа Спасителя. Люди, заселившиеся в новые квартиры, могли видеть это из окон своего жилья.
За четыре года стройки я превратился в гиганта. И кстати, до 1952 года оставался самым высоким жилым зданием в Москве. Я занял площадь в 3 гектара, во мне расположилось больше 500 квартир и поселилось две с половиной тысячи жильцов!
БЫТОВОЙ РАЙ
Я был создан для прекрасной, фантастической по тем временам жизни. Человеку, попавшему в мои владения, могло показаться, что он очутился в раю — свои магазины, парикмахерская, поликлиника, почта, телеграф, сберкасса, спортзал, столовая, детский сад, прачечная, клуб, кинотеатр "Ударник" с раздвижной крышей.
Предполагалось, что Дом совместит в себе старомодные квартиры и новаторское общественное пространство. Для того времени это была необычная и смелая задумка.
Здание с его придомовой территорией являлось замкнутой, автономной системой. Городом в городе, если так можно сказать, например, чтобы отвести ребенка в детский сад — нужно было всего лишь подняться на последний этаж седьмого подъезда. Государство обеспечивало привилегированных воспитанников майками, носками, варежками, матросками, ночными рубашками. Перед Новым годом малышам выдавали карнавальные костюмы. Все для того, — чтобы родители занимались строительством коммунизма и не отвлекались на бытовые и семейные хлопоты.
Квартиры были оснащены плитами, телефонами, радиоточками, имели горячее водоснабжение, которого в 1930-е годы не было даже в Кремле. Самыми "элитными" подъездами считались 1 — "наркомовский", и 12 — "маршальский". В подвале 1-го подъезда находился тир, в подвале 12 — кегельбан. Первый подъезд был расписан специально приглашенными художниками из Эрмитажа, а лестничные пролеты были устланы ковровыми дорожками. Элитными считались верхние этажи. Семьи попроще селили внизу.
Жильцов заселяли по особым спискам. Отбирали самых преданных и полезных: военачальников, ученых, писателей, деятелей культуры. Первые списки подписывал сам Сталин. В них значились Лаврентий Берия, Никита Хрущев. Дальше шли герой и ударник Алексей Стаханов, писатель Александр Серафимович, поэт Демьян Бедный, авиаконструктор Артем Микоян, летчик Михаил Водопьянов и другие.
Я был свидетелем изнанки жизни великих. Мои стены запомнили многие необычные разговоры. Например, вот такой диалог состоялся между ученым-биологом Ольгой Лепешинской и матерью Никиты Хрущева.
— Доброго вам здравичка!
— И вам не хворать, Ксения Ивановна. Не замерзнете тут? Уже который час на скамеечке у подъезда сидите...
— Так скучно мне в квартире. Сынок мой Никита как с утра по делам убежал, так и пропал. Видная птица он теперь, а я ведь помню, как хворостиной обхаживала его по голому заду... Да, что теперь...
Вот думаю, возьму семечки да на улицу выйду, — на людей погляжу.
— Ну вы уж, право, как у себя в деревне...
— А мне, что город, что деревня, везде хорошо!
— Вы хоть платок завяжите, простынете еще. Что сын скажет?
Вечерами у фонтана любил развернуть гармошку знаменитый шахтер Алексей Стаханов. Стоит напомнить, что в августе 1935 года на шахте "Центральная-Ирмино" он установил рекорд -вместе с двумя коллегами добыл за смену 102 тонны угля. В сентябре того же года Стаханов побил свое же достижение — выработал уже 127 тонн! Его имя стало нарицательным. А сам он был удостоен чести жить напротив Кремля.
Многие жильцы переезжали в мои чертоги из маленьких городков и деревень. Из коммуналок и бараков. Новый образ жизни удивлял и восхищал! Квартиры были огромные — от 1 до 7 комнат. Некоторые помещения занимали по 300 квадратов. Правда, кухни везде -одинаково небольшие. Считалось, что передовые советские женщины должны питаться в столовой, которая, кстати, располагалась тут же, в доме, и не тратить время на готовку. Кстати, продукты доставляли в общепит прямиком из кухни Кремля.
Тем не менее многие жильцы чувствовали себя скованно, как будто не в своей тарелке. Не хозяевами квартир, а гостями. Вся мебель была с инвентарными номерами, ее и не только ее получали по описи, в которой было перечислено абсолютно все, что предоставляли новым жильцам — от шпингалетов до дубовой крышки унитаза.
Власть предоставляла абсолютно все для жизни, но в любом момент могла это забрать, ведь предметы обихода оставались имуществом партии. Неприятно было и то, что в лифте приходилось постоянно ездить с лифтером. Молчаливый мужчина с пронзительным взглядом запускал жильца в подъемник на первом этаже. Сам становился в углу, и сопровождал квартиранта до нужного ему этажа. Вызвать лифт сверху было невозможно. Жильцы спускались пешком.
ЗОЛОТАЯ КЛЕТКА
Попасть в дом можно было только по пропускам. Они были у каждого из 2500 жителей. В документе значились имя жильца, его фотография, номер квартиры и место работы. В каждом подъезде дежурил вооруженный вахтер-охранник, у которого были ключи от всех квартир вверенного подъезда. С одной стороны это удобно, если потерялся ключ, но с другой в квартиру при отсутствии хозяев могли попасть посторонние люди. Если жильцы приглашали гостей, то они должны были обязательно отчитаться перед вахтером о целях визита.
За всеми квартиросъемщиками дома вели наблюдение. По сути, люди оказались в ловушке. Мои палаты походили на золотую клетку, от которой нельзя было отказаться. Подтверждение этому — отсутствующий 11 подъезд.
Официальная версия такова — во время строительства, в 1930 году, произошел пожар. Сталин торопил, он хотел, чтобы дом был построен максимально быстро. Начальника пожарной части Москвы расстреляли за недосмотр, фактически он стал первой жертвой этого места. Чтобы ускорить работы, архитектор Иофан решил распределить площадь 11 подъезда между соседними 10-м и 11-м. Он увеличил квадратные метры в квартирах, но между ними все-равно скрытые лестницы и пролеты. Так вот, по слухам, эти не явные помещения стали использовать сотрудники Лубянки для наблюдения и прослушки жильцов.
С 1932 года, с началом сталинских репрессий, квартиранты начали исчезать в никуда. Пик арестов пришелся на 37-38 годы. Соседи только и успевали сообщать шепотом печальные новости друг другу.
— Ты, слышала, Петровы из 118 квартиры пропали...
— Ох, и не говори. Я видела, как их ночью выводили из подъезда и сажали в черную машину.
— Как же страшно! Не знаешь, за что? Вроде, хорошие были люди, приветливые. Муж — большой начальник. Жена здоровалась со всеми. Семь комнат наверху занимали... Неужто шпионами оказались?
— Да, кто же знает? Я краем уха слушала, что на них товарищ с первого этажа донос написал. Теперь, вот, с семьей переезжает из своей одной комнаты в их просторные хоромы на 8 этаже.
Из 2500 жителей было репрессировано более 800 человек. Большинство из них ссылали в лагеря или расстреливали.
До 1939 года семью репрессированного выселяли из дома, предоставляя ей комнату в коммуналке. После — просто выставляли на улицу. Можно сказать, еще легко отделались!
Многих жен арестовывали за недонесение на мужей и отправляли в один из самых страшных женских лагерей того времени. АЛЖИР — Акмолинский лагерь жен изменников Родины. Среди заключенных мелькали известные фамилии бывших жильцов Дома на Набережной. Наказание понесли: Елизавета Тухачевская -сестра опального военачальника Михаила Тухачевского, Екатерина Калинина — жена революционера Михаила Калинина, Лия Соломянская- вдова писателя Аркадия Гайдара, а на момент ареста — жена журналиста Израиля Разина. Его расстреляли по обвинению в участии в контрреволюционной организации.
МЛАДЕНЕЦ В ШКАФУ
Дом стал проверкой на человечность для многих его жильцов. Как помню, шел 38 год. Некоторые квартиры уже стояли опечатанными. И если отца и мать репрессировали, то детей школьного возраста распределяли по родственникам, если такие, конечно же, были. Отдавали на воспитание бабушкам, дядям и тетям. В свободное время ребята по привычке возвращались во двор, в котором прошло их детство. Встречались с друзьями, затевали игры. Иногда они поднимались в свои бывшие квартиры, аккуратно приподнимали печать на двери и пробирались внутрь. Могли взять куртку или мяч и бегом возвращались на улицу. В один из таких заходов ребята услышали детский плач в квартире за стеной. А надо сказать, меня сконструировали таким образом, что некоторые квартиры имели общий балкон. Он был разделен лишь тонкой, невысокой перегородкой. Через балкон подростки перебрались в соседнее жилье. Пошли на плач и обнаружили ребенка в шкафу. Владельцев квартиры арестовали накануне. И мать, видимо, не желая, чтобы ее дитя поместили в детский дом, спрятала крошку в гардеробе. Сложно сказать, на что она надеялась? Ведь если бы не случайные подростки, то все могло бы закончиться печально.
Но не будет о грустном. Ребята вынесли малышку, а это была девочка, на улицу и начали расхаживать с ней по двору, совершенно не представляя, что делать с неожиданной находкой. Их заметил жилец дома — знаменитый ботаник и селекционер Николай Цицин. Расспросив подростков, он принял не простое для себя решение позаботиться о судьбе крохи. Цицин попросил домработницу собрать все деньги, которые были в квартире, забрал ребенка, и на машине с шофером отвез ее к знакомым в деревню. Это был геройский поступок, ведь ученый сильно рисковал. Проболтайся кто об этой истории, его постигла бы такая же судьба, как и родителей малышки. Больше того, — каждый месяц Цицин высылал деньги в деревню на содержание ребенка.
Девочка благополучно выросла. Не знаю, удалось ли ей найти своих кровных родителей, но ко мне она заходила. Было это уже в 80-х годах. Помню, как она долго стояла у подъезда, переминая с ноги на ногу, и растерянно смотрела по сторонам. Кому-то из жильцов она поведала свою историю, правда имени так и не назвала.
НАЙТИ ЧЕЛОВЕКА!
Еще один удивительный случай произошел в январе 1965 года. Знаменитая писательница Агния Барто вела программу "Найти человека" на радио "Маяк". Цель передачи заключалась в том, чтобы соединить семьи, разрушенные войной. Так вот, однажды в эфире она прочитала письмо от молодого человека, который искал своих родных: "Мы жили в большом красивом доме на берегу реки, папу звали Коля, а маму — Шура, мы не ходили с мамой в детский сад на улицу, а поднимались на лифте на крышу". Передачу услышала мать парня, которая когда-то проживала с семьей в Доме на Набережной, была репрессирована и отправлена в лагерь. После возвращения женщина долгие годы искала сына — Эрика Егорова. Передача Барто помогла встретиться матери и ее уже взрослому наследнику.
ГЕРОИ ВОЙНЫ
Кроме репрессий я пережил еще один тяжелый период — войну. 400 моих жильцов ушли на фронт. Многие из них принимали участие в обороне Москвы. Остальные были эвакуированы. Мои окна заколотили, а в подвалы заложили взрывчатку. Если бы немцы зашли в столицу, меня бы не стало. Оно и правильно! Лучше умереть, чем достаться врагу! Но, Слава Богу, до этого не дошло. На моей крыше установили зенитки, из которых нещадно палили по фашистским самолетам. И я горжусь тем, что смог оказать посильную помощь нашим бойцам.
Уже после войны я с великой радостью распахнул свои двери перед маршалами Георгием Жуковым, Иваном Баграмяном, Иваном Коневым, Родионом Малиновским. Они пополнили список уважаемых жильцов.
ГРУСТНЫЙ ПРЕДСКАЗАТЕЛЬ
Но вернемся к истории Левки Федотова. Она тоже связана с войной. В конце 30- х годов Лева с друзьями -Мишей Коршуновым и Юрой Трифоновым отправился исследовать подземный лаз возле доме. Скорее всего, ребята наткнулись на подземную вотчину Малюты Скуратова. Тоннель был очень узкий. По бокам -засыпан землей и строительным хламом. Подростки решили, что внутрь полезет Левка, как самый низкий и худой. Федотов забрался в лаз и... пропал. Друзья уже начали беспокоиться и начали ругать друг друга, что решились на эту авантюру. Ребята нервно топтались возле тоннеля, время от времени подходили к нему и кричали в пустоту: "Левка, хватит дурить, выходи!" К вечеру нервы накалились до предела. Уже хотели звать взрослых. Как вдруг послышались шорохи и из лаза появился Лева. Он был грязным, растрепанным и с совершенно безумными глазами. Мишка и Юрка бросились обнимать друга. Когда успокоились, начали засыпать вопросами. Лева сначала молчал, а потом неуверенно заговорил:
— Ребята, вы не поверите...
— Ну, что?! Ну, говори уже давай!
— Сначала я лез в темноте. Потом попал в какую-то комнату. Прикоснулся к кирпичам, почувствовал жуткий холод и как будто провалился в забытье. Я увидел страшную картину -взмахи плетей, дрожащие пятна от свечей, мужчин в лохмотьях. Один из них посмотрел как будто прямо на меня и пересохшими кровавыми губами простонал: "Пить.. Дай мне воды..." У меня до сих пор мурашки на коже. Такое чувство, что я видел все это на самом деле...
Конечно, это всего лишь городская легенда. Может, все было совсем не так. По слухам, после этого происшествия Левка начал предсказывать будущее. Не что-то глобальное, а так -по мелочам. Например, точно знал, когда получит двойку в школе или, что в ближайшее время умрет кто-то из соседей. Да, скажете вы, все это -домыслы, и будете правы. Но есть и факты. Лева Федотов предсказал начало Великой Отечественной войны! И записал свое пророчество в дневнике. Его можно прочитать и в наши дни.
Я процитирую вам отрывки:
5 июня 1941 года.
"Хотя сейчас Германия находится с нами в дружественных отношениях, но я твердо уверен, что это только видимость. Этим самым она думает усыпить нашу бдительность, чтобы в подходящий момент всадить нам отравленный нож в спину.
Я думаю, что война начнется или во второй половине июня, или в начале июля, но не позже, ибо ясно, что германцы будут стремиться окончить войну до морозов. ...Фашисты не будут объявлять нам войну, а нападут внезапно и неожиданно, чтобы путем внезапного вторжения успеть захватить побольше наших земель."
Удивительно, но Лев предвидел блокаду Ленинграда. И нашу победу над врагом. Приведу еще цитату из дневника этого удивительного мальчишки:
"Не исключена возможность потерь городов, за исключением только Ленинграда. То, что Ленинграда немцам не видать, это я уверен твердо. Если уж враг и займет его, то это будет лишь тогда, когда падет последний ленинградец. Окружить Ленинград, фашисты еще смогут, но не взять его."
Судьба самого Левы сложилась печально. В самом начале войны он попросился на фронт добровольцем. Но парня не взяли из-за субтильного телосложения и плохого зрения. Семью эвакуировали на Урал. В 43-ем Федотова все-таки призвали. Однако он не успел даже добраться до фронта. Грузовик, в котором ехал Лева и другие красноармейцы попал под обстрел фашистов в Тульской области. Все пассажиры погибли. На момент смерти Федотову было всего 20 лет...
Спустя годы мать Левы вернулась в Москву. Она передала дневники сына его друзьям. Так эти записи стали достоянием общественности. Из 15 тетрадей сохранилось только четыре. Кто знает, какие еще предсказания были сделаны в пропавших тетрадях. Сейчас дневники находятся в музее.
ДЕРЗКИЕ И ЗНАМЕНИТЫЕ
После окончания войны жильцы начали возвращаться в свои квартиры. В окнах опять загорались веселые огоньки, слышались звуки патефонов, а во дворе — смех детей.
В 1953 году умер Сталин, вместе с ним закончилась целая эпоха. Прекратились репрессии. В Москве стали появляться новые роскошные здания. Чего стоят одни Сталинские высотки. И я все меньше и меньше выделялся на их фоне.
Хотя в моих стенах так и продолжали обитать высокопоставленные жильцы. Но уже чувствовалась некая раскованность, свобода. Квартиранты шутили. И даже чудили. Помню, как однажды Арчил Гомиашвили — киношный Остап Бендер, забыл ключи от своей квартиры. И устроил представление для всего дома! Он вызвал пожарную машину и на глазах шокированных соседей забрался по выставной лестнице в свою квартиру.
Что еще я мог бы вам рассказать? Среди необычных обитателей моих владений были пингвин и белый медвежонок. Пингвин Илюша жил в 3-м подъезде — его привез из Антарктиды полярный летчик Илья Мазурук в 1955 году. Зимой питомец гулял по Берсеневской набережной, а летом выезжал на дачу, где для него наливали бассейн с живой рыбой. Со временем Илюшу передали в московский зоопарк, где он прожил до смерти.
Также у полярника дома жил полярный медвежонок Фомка, который однажды открыл шкаф и изодрал платья жены летчика, которая была актрисой. Где оказался Фомка после этого? Правильно — в зоопарке.
В квартире у полярного летчика Михаила Водопьянова обитала полярная лисица Тяпка. Можно только гадать, как она уживалась в большой семье своего хозяина. У Водопьянова было 7 детей. Говорят, он еще хотел поселить дома пингвина. Но тут уж взбунтовалась жена, и сказала свое решительное "Нет!"
КАК В КИНО!
В 1961 году в помещение клуба Дома на Набережной переехал знаменитый Московский театр Эстрады. Он вдохнул новую жизнь в мои чертоги! Первая программа так и называлась "Приглашаем на новоселье". В ней принимали участие многие знаменитости того времени, в том числе, Клавдия Шульженко и Рина Зеленая.
Золотые были годы! В театре играл оркестр под управлением Олега Лундстрема, выступал легендарный дуэт Марии Мироновой и Александра Менакера. На сцене шутили и пели Арутюн Акопян, Изабелла Юрьева, Марк Бернес. Сюда приезжали на гастроли Эдит Пиаф, Марлен Дитрих, Мирей Матье.
Можно сказать, что в моих владениях сосредоточилась вся культурная жизнь столицы! И дело не только в театре. Под моей крышей также расположился легендарный кинотеатр "Ударник". Это был самый большой в СССР звуковой кинотеатр. Его торжественное открытие состоялось 7 ноября 1931 года. Зал по тем временам был просто гигантским -рассчитанным на полторы тысячи мест. На цокольном этаже находились танцплощадка и буфет, в фойе — эстрада, предназначенная для выступления музыкантов перед показом. Кинотеатр был публичным. То есть попасть в него могли не только жители дома, но и все москвичи и гости столицы. Новинка пользовалась огромным успехом! Только за 1934 год зал посетило больше миллиона человек!
В 1958 году "Ударник" стал местом проведения первого Всероссийского кинофестиваля. Это событие было отражено в эпизоде знаменитого фильма "Москва слезам не верит". Помните, как героини Веры Алентовой и Ирины Муравьевой знакомятся на ступеньках кинотеатра с неизвестным актером Иннокентием Смоктуновским? Так вот, действие происходит именно в "Ударнике".
С 1961 года в кинотеатре начали вести книгу учета почетных гостей. В ней отметились Сергей Михалков, Михаил Ромм, Леонид Утесов, Григорий Александров, Серей Бондарчук, Василий Шукшин, Андрей Тарковский и многие другие выдающиеся кинодеятели, писатели, музыканты того времени.
Вообще, я часто становился героем фильмов и рассказов. Например, в 1990 году я попал в картину режиссера Владимира Наумова "10 лет без права переписки". По сюжету главный герой в исполнении актера Бориса Щербакова после войны возвращается в Москву, чтобы отомстить доносчику, по вине которого в 37 году расстреляли его отца. Дом на Набережной в этой картине — мрачный символ репрессий и сталинской эпохи.
А еще в моих чертогах проживал знаменитый писатель Юлиан Семенов, которого называют "отцом Штирлица". Возможно, именно здесь он написал сценарий к легендарному кинофильму "17 мгновений весны".
КРЕПОСТЬ НА ВСЕ ВРЕМЕНА
В наши дни в здании располагается небольшой музей. Появился он в 80-х годах благодаря жительнице дома Тамаре Тер-Егиазарян. Она хотела сохранить мою историю, написала и расклеила во всех подъездах объявления о сборе фотографий и документов, личных вещей и мебели, которые воссоздали бы ушедшую эпоху.
Коллекцию разместили в квартире на первом этаже, которая когда-то принадлежала охране. Изначально музей был народным, но сейчас стал филиалом Музея Гулага. Отделением в Доме на Набережной руководит вдова писателя Юрия Трифонова — Ольга Трифонова. И это знаково. Ведь Юрий был неотделимо связан с историей этого места.
На сегодняшний день все жильцы Дома, подвергшиеся репрессиям, реабилитированы. Большинство — посмертно. На моих стенах размещены таблички с указанием имен, дат ареста и реабилитации людей, для которых этот адрес стал последним.
Несмотря на мрачное прошлое, сегодня квадратные метры Дома на Набережной пользуются огромным спросом. Правда, некоторые новые жильцы жалуются, что инженерные коммуникации построены по стандартам 40-х годов и не выдерживают современных нужд. Но это — ерунда по сравнению с возможностью жить в историческом здании, в просторных квартирах с видом на Кремль.
Дом по-прежнему любим среди политиков, артистов и бизнесменов. В разные годы здесь проживали такие известные личности, как Фаина Раневская, Василий Аксенов, Никита Богословский, Андрей Вознесенский, Константин Паустовский, Евгений Евтушенко, Клара Лучко, Людмила Зыкина, Леонид Куравлев.
Узнать о современных звездных жильцах Дома на Набережной не так-то просто. Консьержки скрывают информацию, не хуже, чем сотрудники КГБ в былые времена. Оно и понятно. Оберегают покой и личное пространство обитателей элитных хором. Точно известно, только то, что в доме проживают Геннадий Хазанов и семья покойного Алексея Баталова — его вдова и дочь.
Это был актёр театра и кино, телеведущий Александр Носик — ожививший голос знаменитого Дома на Набережной. Еще больше непридуманных историй из уст оживших зданий российской столицы слушайте в подкасте газеты METRO "Голоса московских домов"