Шанель творила в революционную для художественного (да и не только) мира эпоху: как "Титаник", уходило под воду старое XIX столетие и все его атрибуты – от громоздких женских платьев до высоколобого искусства. Современниками и друзьями Коко были признанные при жизни гении: Дали, Пикассо, Аполлинер, Кокто. И огромное количество эмигрировавших из России после революции русских аристократов, которые ввели её в мир большого искусства и во многом сформировали её стиль.
Коко – меценат русского балета
Спектакли "Русских сезонов" Сергея Дягилева двадцатисемилетняя Шанель увидела в 1910 году. Сильнейшее впечатление на неё произвёл балет "Шахерезада" и декорации к нему, выполненные Львом Бакстом. В 1913 году она оказалась на провалившейся премьере "Весны священной" на музыку Игоря Стравинского и была так ей потрясена, что выписала полуразорившемуся Дягилеву чек и бесплатно оформила несколько его балетов. Суммы, которые она жертвовала Дягилеву, были огромны и достигали 300 000 франков за раз. Слишком сложную русскую фамилию Дягилева она сокращала до "Дяга". И удивителен тот факт, что 19 августа, в день рождения Шанель, Дягилев скончался в Венеции, где они и познакомились когда-то.
Коко стала частью команды "Русских сезонов": она создавала костюмы для "Антигоны" Кокто, дягилевских "Весны священной" и "Голубого экспресса". На своей вилле она приютила композитора Игоря Стравинского вместе с женой и четырьмя детьми. Об их отношениях ходило много слухов, и Шанель до конца жизни хранила подаренную им православную икону.
Спустя столетие современный русский балет отдал дань одной из своих великих меценаток: в 2019 году Большой театр представил одноимённый с фамилией Шанель балет. Роль Габриэль исполнила прославленная этуаль Большого театра Светлана Захарова, а творчество дизайнера проиллюстрировали 85 моделей костюмов, основанных на оригинальных эскизах Дома Шанель.
Ещё раньше Коко оказалась в русском музее: в 2007 году на выставке в ГМИИ имени А.С.Пушкина её костюмы и платья заняли место возле произведений древнерусской живописи и русских и европейских мастеров ХVIII – первой половины ХХ века. И такое соседство никого не удивляло. "Всё, что сделано Шанель в области высокой моды и в работах для театра и кинематографа, по праву входит в мир искусства, – говорила директор музея Ирина Антонова. – Шанель знала, что создаёт стиль, а для создания стиля – явления искусства – надо стать художником".
"Шанель № 5" пахнет русским озером
В 1920 году Коко познакомилась в опере в Биаррице с прекрасным и ужасным (его подозревали в соучастии в убийстве Распутина) великим князем Дмитрием Павловичем, двоюродным братом Николая II, и пережила с ним короткий роман (как, впрочем, и все её увлечения). С 1920 по 1922 год великий князь ухаживал за Габриэль, а в коллекциях Коко надолго появился "русский акцент": накидки, меховые пальто, платья-рубашки с вышитым воротником и с поясом, навеянные традиционной русской рубахой. На палитре Шанель теперь были яркие, чистые цвета. Она безраздельно интересуется всем русским – людьми, искусством, культурой.
Дмитрий Павлович познакомил Шанель с Эрнестом Бо, который до революции работал на российской парфюмерной фабрике Ралле и стал автором революционного для своего времени аромата духов "Шанель № 5". До этого все женские ароматы были цветочными, а Бо придумал запах на основе недавно открытых синтетических веществ – альдегидов. И как ни странно, вдохновение для него парфюмеру подарили воспоминания о военной службе в Первую мировую войну на Кольском полуострове. "Во время летнего полярного дня озёра здесь излучают особую свежесть. Этот характерный запах я сохранил в памяти, и после мне удалось воссоздать его, хотя поначалу альдегиды новой композиции были очень неустойчивы", – писал впоследствии Бо в своих мемуарах.
Для Шанель Эрнест Бо придумал также ароматы Boisdes Iles, Cuir de Russie, Gardenia и Chanel No.22. Cuir de Russie в переводе означает "русская кожа" – запах слегка напоминает седельную кожу, и известно замечание Коко, что так пахли сапоги великого князя Дмитрия Павловича.
Русские принцессы и губернатор Крыма на службе у моды
В 1921 году Габриэль познакомилась с сестрой Дмитрия Павловича, великой княгиней Марией Павловной, которая стала бы королевой Швеции, если бы не Октябрьская революция. Пытаясь выжить (что было обычным делом для эмигрировавших за рубеж русских аристократов), княгиня предложила известной модистке свои услуги вышивальщицы, заявив более низкую, чем у конкурентов, плату за услуги. Это нерациональное решение, однако, в итоге привело Марию Павловну к созданию собственной мастерской "Китмир", вышивка которой стала визитной карточкой Дома Шанель и прославила и мастерскую княгини, и ещё больше – сам Дом. Правда, нетерпимая к конкурентам Шанель в конце концов похоронила это сотрудничество. На мастерскую Марии Павловны посыпались заказы, и Коко из ревности перестала пускать княгиню к себе, а Мария Павловна в ответ перестала для неё вышивать.
Мария Павловна была не единственной русской аристократкой на службе у Мадемуазель. Она одна из первых в Париже стала принимать на работу русских эмигранток: в Доме моды Шанель всегда были на постоянной службе 15–20 русских моделей. Среди них были княгиня Мария Эристова, Татьяна Коренова, Мона Заботкина, Мелита Зелинская, Натали Оболенская, Гали Баженова, Анна Воронцова-Дашкова, урожденная княжна Чавчавадзе. Коко называла русских княгинь-моделей "настоящие русские принцессы" и, хотя была с ними строга, как и со всеми своими работниками, платила им очень неплохо. Их благородные манеры, воспитание и хороший вкус Габриэль взяла на вооружение и сделала составляющей своего стиля и одной из визитных карточек Дома моды Шанель.
В следующем, 1922 году Дмитрий Павлович познакомил Коко с бывшим губернатором Крыма, графом Сергеем Кутузовым. Она назначила его своим личным секретарём, затем он возглавил её салоны и стал директором её Дома моды на улице Камбон в Париже. Коко была глубоко привязана к князю и доверяла ему в самых щекотливых вопросах. Однажды она даже поручила ему поиски шкатулки со своими ювелирными украшениями, которую забыла на борту корабля.
Как Майя Плисецкая едва не стала манекенщицей Шанель
Когда-то в ранней юности потрясённая русским балетом, Шанель не переставала любить его всю жизнь. И последней русской, которую она приняла у себя, была прима-балерина Большого театра Майя Плисецкая. В 1965 году Плисецкая оказалась на гастролях в Париже, и танцовщик "Русских сезонов" Дягилева Серж Лифарь повёл Плисецкую к Шанель. Это была не просто акция гостеприимства: Лифарь надеялся, что после такого знакомства Плисецкая поможет ему вернуться на родину, где он мечтал показать свои балеты – как и большинство эмигрантов, он был невъездным. Восьмидесятилетняя Шанель, которая славилась своим сварливым характером, согласилась принять русскую балерину в своём Доме моды. Плисецкая стала свидетелем репетиции модного показа осенне-зимнего сезона. Мадемуазель была недовольна походкой манекенщиц и показала им, как нужно двигаться в её одежде.
"Жанет, снимите костюм, пусть Майя наденет на себя. И пройдётся в нём перед нами. Посмотрим, как умеет носить изделия дома Шанель балерина из России", – так описывала Плисецкая эту встречу в своих воспоминаниях "Я, Майя Плисецкая".
"...Облачившись с помощью кареглазой Жанет в белый мундирчик, выхожу к зрителям. Коко напевает. Стараюсь повторить её походку. Делаю диагональ и два круга...
Шанель разражается аплодисментами.
— Теперь я верю Сержу, что вы великая балерина. Я вас беру в свой бутик. Согласны?"