Новость о начале войны застала 16-летнего Фёдора Барилова на сенокосе. Он до сих пор помнит оцепенение, которое охватило его и односельчан в те минуты.
— Когда мы узнали о начале войны, воцарилась тишина, — вспоминает Фёдор Фёдорович. — Просто был шок. Мужчины побросали работу. Много курили. Все понимали, что страна к войне не готова. Нам же тогда всё время говорили, что её не будет! Армия не была перевооружена. Мы осознавали, что наступила катастрофа. Шок сменился паникой. Сохранялось такое настроение вплоть до выступления Сталина, которое мы слушали 3 июля. Потом с друзьями рвались на фронт, но в военкомате отказали. Наши силы пока были нужны в тылу.
В колхозе "Коммунар" под Павлодаром Фёдор работал без выходных. Его фронт был там. В 42-м освоил профессию тракториста. А ещё успевал писать небольшие заметки в районные газеты.
— Я впервые начал печататься в 15 лет. В одной из статей даже обвинил председателя колхоза в пустословии! Он целыми днями просиживал в кабинете, давал пустые обещания односельчанам, когда те просили помочь. Это был эффект разорвавшейся бомбы! Нерадивого председателя сняли и поставили хорошего хозяйственника.
В январе 1943 года Барилова призвали в армию. Однако воевать ему предстояло не с фашистами, а с японскими империалистами.
— Отношения с Японией у СССР были напряжёнными, война могла начаться в любой момент. Поэтому нас усиленно готовили, — поясняет Барилов.
Его направили на учёбу в школу снайперов в Забайкалье. Фёдор окончил её на отлично.
— Мы помногу часов лежали в грязи, выслеживая условного противника. Но никто не роптал. Снайпер обязан быть выносливым. Ещё одним испытанием был голод.
— Питания не хватало, солдаты худели. В том числе и я. В 44-м приехала медицинская комиссия, и выяснилось: часть солдат — дистрофики. И вот таких, как я, летом направили в "команду выздоравливающих". Нас откармливали месяц. Но это был рай. Усиленное питание. Молоко, масло, хлеб в достатке. Лекарства какие-то давали. Даже загорали под наблюдением врачей. И за семь с половиной лет моей службы и войны с Японией я ни разу не болел.
Вскоре его 770-й стрелковый полк 209-й дивизии совершил опасный переход по перевалам Большого Хингана и закончил свой марш в городе Чифын на реке Ляохэ на берегу Жёлтого моря.
— Во время этого перехода мы вынуждены были передвигаться ночью, в полной тишине: запрещено разговаривать, курить и бряцать оружием. Так, в молчании мы преодолели более семидесяти километров. И хотя через каждые пять километров делали пятнадцатиминутный перерыв, ноги у многих из нас были сбиты до кровавых мозолей.
Были встречи и с диверсантами-камикадзе. Когда шёл бой за город Муданьцзян, они, обвязанные гранатами, бросались на советскую технику и солдат.
— Но наши бойцы научились отражать такие атаки и убивали диверсантов раньше, чем те успевали приблизиться.
Когда Япония капитулировала, Фёдор Барилов переехал в Москву, которую после войны захлестнула преступность.
— Мы с одним из друзей решили пойти работать в милицию. Нам очень обрадовались — фронтовиков брали хорошо — и направили в транспортный отдел, — рассказывает Фёдор Фёдорович. Преступников мы ловили на трёх вокзалах. Помню одно из первых происшествий: подошли пассажиры и сказали, что на Казанском вокзале долгое время стоит бесхозный чемодан. Мы с товарищем его открыли, а там труп расчленённый!
Рассказал Барилов и о том, как приходилось им гоняться за целыми бандами мошенников:
— В одно время пассажиров замучили "картёжники". Подсаживались они в поезда, брали для убедительности с собой чемоданы, втирались в доверие. Угощали едой и предлагали "сыграть в картишки — всё равно дорога длинная". Люди и сами не понимали, как соглашались играть на деньги и спускали всё — не только до последней копейки, но и отдавали ценные вещи — часы, кольца, цепочки.
По словам Фёдора Фёдоровича, мошенников удавалось поймать из-за их жадности. Они "охотились" в одних и тех же местах, и милиционеры ловили их "на живца" — под видом доверчивых пассажиров. Другую крупную банду того времени стражи порядка прозвали "алмазниками".
— Они тоже орудовали на столичных вокзалах. Сначала потенциальным покупателям показывали настоящий алмаз и демонстрировали, как он режет стекло, а потом продавали фальшивку. Эти были изобретательнее картёжников и меняли места пребывания. Мы долго их ловили, но однажды одну из таких банд помог задержать пострадавший. А те потом "сдали" и всех остальных. Служить в милиции тогда было непросто, но помогало ощущение, что я делаю полезное дело.
Читайте также: Жители Щукино откопали во дворе "советскую богиню"