РАМТ
Александр Грин и его подруга жизни.
Вымышленное и не очень
Юная преподавательница Вера Павловна во время событий 1905 года помогает политзаключённым и знакомится с подающим надежды писателем и революционером Александром Грином. Они женятся и переживают трудные революционные годы, она терпит непростой характер Грина, он делает её героиней своего рассказа "Сто вёрст по реке". "Он стал талантливым писателем, а я осталась скромной интеллигенткой", – грустно говорит Вера на излёте их брака.
Грин знакомится с Ниной Николаевной, юной машинисткой в газете, через год после свадьбы с которой напишет "Алые паруса". Его непростой характер и пьянство тоже, как в случае с Верой, превращают её жизнь с известным писателем в пёструю карусель смехотворных и не очень событий, где его фантазии оживают и меняются местами с реальными событиями.
В основу спектакля легли воспоминания и переписка жён писателя Веры Калицкой и Нины Грин, а в текстовую ткань постановки вплетены рассказы и повести Александра Грина "Новый цирк", "Рука", "Крысолов", "Фанданго" и "Бегущая по волнам".
РАМТ
Живое фортепиано на сцене РАМТ.
Впечатления
Театр двух актёров
Спектакль идёт на очень камерной сцене РАМТ – в Белой комнате. Зрителей приглашают в зал под звуки фортепиано: пока все рассаживаются, исполнительница ролей всех женщин Грина Дарья Семёнова играет в четыре руки на фортепиано с концертмейстером РАМТ Максимом Олейниковым. К своему стулу мимо играющих артистов и сидящих у стены звуковиков и мастеров по свету пробираешься осторожно, интуитивно боясь помешать уже идущему действию. Но Семёнова и Олейников продолжают играть так, будто вокруг никого нет. Сцену от обрамляющих её зрительских стульев отделяет прозрачный тюль, на котором невидимый проектор наконец высвечивает надпись "Отключите мобильные телефоны". Её появление вызывает улыбку: граница между зрителем и сценой тонка так же, как этот самый тюль, и странной кажется сама мысль включать телефон тому, кто уже на сцене вместе с артистами.
РАМТ
Зрители и актёры смотрят друг другу в глаза.
Эта близость к сцене на расстоянии если не одной вытянутой руки, то точно двух-трёх рождает особенно острое чувство сопричастности к происходящему на подмостках: ты начинаешь переживать за успех спектакля почти не меньше тех, кто его творит. Вместе с протеистичной, подвижной и переливающейся, как ртуть, Дарьей Семёновой ты будто тоже меняешь платья, танцуешь, смеёшься и плачешь. Яркость и быстрота в передаче состояний и образов актрисой такова, что в какой-то момент у тебя начинает слегка кружиться голова от её виртуозности. Этот спектакль – несомненно, ещё один блестящий бенефис Дарьи, актёрскому дару которой, кажется, подвластны любые смены настроений и которая, как автомобиль, способна мгновенно переключиться с одной скорости сценического действия на другую. В спектакле она играет целых семь (!) женских ролей.
ЦИТАТА
Его при жизни пытались вписать в категорию "сказочников", что его очень раздражало. А Грин строил свой мир. Он опередил своё время. Трудно представить, что бы мог сделать писатель, имея в своём арсенале искусственный интеллект и виртуальную реальность. Сам Грин говорил так: "Я рассматриваю галлюцинацию как феномен строгой реальности... Образ Несбывшегося… нужно только протянуть руку, чтобы схватить и удержать его слабо мелькающие черты…" Критики отвечали: "Александр Степанович, мы ждём от вас, чтобы и фантазия была, и народу было бы понятно". Надеюсь, что время пришло и народу теперь будут понятны его "фантазии".
Спектакль получился не столько о Грине (Александр Гришин), сколько о его женщинах, которые его воспринимали, отражали и, в конце концов, создавали как автора. Их судьбы и имена хорошо знакомы разве что фанатам творчества Грина, и ценность этого спектакля ещё и в том, что он раскрывает подробности их жизненных драм, причём в очень нетривиальной форме. На маленьких подмостках усилиями всего двух актёров при минимуме декораций (лишь стол да стул) промелькнёт театральная комедия, немой кинофильм, с десяток сценических пантомим и танцевальных номеров. Всего два актёра меняют место действия, перенося зрителя с улицы в госпиталь, из маленьких комнат на широкие проспекты, из Петербурга в Крым, – а ты после спектакля лишь успеваешь спохватиться, что действительно, кроме их игры и света, для таких телепортаций не было использовано ни одной декорации.
РАМТ
Дарья Семёнова меняет роли, как платья.
Фишки
Глаза в глаза
Главная особенность – это та самая описанная выше условность границ между сценой и зрителями: на протяжении всей постановки тебе постоянно мерещится, что вот-вот и на тебя, как в каком-нибудь юмористическом шоу, покажет пальцем кто-то из артистов и вытащит на сцену. Особенно это чувство обостряется, когда кто-то из них отодвигает ту самую тюлевую шторку и смотрит тебе прямо в глаза.
Подслушано у зрителей
"Если честно, его рассказы, которые упоминаются в спектакле, я не знаю".
"Так и не поняла, сколько ролей сыграла Семёнова".
"Грина вообще другим до этого представляла".