Если вы прогуливались когда-нибудь по Покровскому бульвару в Москве, то наверняка обращали внимание на величественный особняк с белыми колоннами. Это известный москвичам "Дом Дурасова" — массивный, строгий, в стиле зрелого классицизма — он словно олицетворяет дух старой столбовой солидной Москвы, с ее богатыми дворянскими семьями, исконными традициями и вековой историей. И как раз этот дом многие из таких историй помнит и хранит. Не зря ему исполнилось уже 234 года. Впрочем, пусть лучше он расскажет о себе сам. Его голосом сегодня станет актёр театра и кино, мастер озвучивания, чтец, диктор, народный артист Российской Федерации — Александр Клюквин
Особняк на Покровском бульваре
Может быть, Вам это покажется странным, но я больше двухсот лет подряд наслаждаюсь видом своего любимого Покровского бульвара. И нет, мне не надоело. Я считаю свой бульвар, Покровский, самым лучшим. Возможно, Вы не знаете, но когда-то на месте моей любимой зеленой улицы высились защитные стены и башни белого города. А в 1775-м году государыня императрица Екатерина Вторая приказала разбить в Москве знаменитые десять бульваров.
Правда, они, конечно, не сразу стали такими как вы их привыкли видеть – с зеленой зоной в центре и аккуратными улицами с двух сторон. Сначала застройка бульваров была хаотичной. А зеленые насаждения появились только после войны 1812-го года… Но это я убежал вперед.
В общем, в 1790-м году на новом бульваре появляюсь я.
История рода Дурасовых
Построили меня по приказу бригадира Алексея Николаевича Дурасова. Пусть странное слово «бригадир» вас не смущает. В Императорской армии это был воинский чин выше полковника.
Вообще род Дурасовых – весьма древний и именитый. В 15-м веке предок Дурасова приехал в Москву из Польши на службу к великому князю Ивану третьему. Здесь его покрестили в православие под именем Дмитрий, а фамилию дали Дурасов. Царь Иван третий пожаловал Дурасовым земли, а их род был вписан в дворянскую книгу.
Впрочем, богатство для постройки роскошной усадьбы в центре Москвы Алексей Дурасов получил не от именитых предков. Женился выгодно. Впрочем, про дела душевные он лучше расскажет Вам лично.
В законный брак я вступил в 1750-м году. Невестой моей стала Аграфена Ивановна Мясникова, одна из богатейших девиц всей страны. У батюшки моей невесты на Урале да в Сибири пятнадцать металлургических заводов было. Очень я волновался, что отец ее за меня не выдаст, но все сложилось наилучшим образом. Сначала мы с молодой женой жили в Симбирске – в усадьбе моего тестя. Я как мог помогал ему с делами, все складывалось благополучно. А в 1767-м году в нашем доме с визитом побывала сама императрица Екатерина вторая. И до того государыня оказалась к нашему семейству благосклонна, что даже сестру моей супруги лично сосватала за своего секретаря, Козицкого. После визита государыни и решили мы в Москву. перебираться.
Проект Матвея Казакова
Денег на мою постройку Алексей Дурасов не жалел, благо, баснословное приданное жены было в его полном распоряжении. Проектировал меня известный московский зодчий Матвей Казаков, в то время главный архитектор Москвы и основоположник классицизма. Казаков и построил меня как идеальный образец классицизма – точная симметрия, четкие линии, строгие украшения.
Современные московские модники, наверное, назвали бы такой стиль old money – это знаете, когда люди настолько богаты, что могут носить неброский черный свитер. Цена которого благодаря ткани, крою и какому-то флеру богатства ни у кого сомнений не вызывает…
Впрочем, вернемся к архитектуре. Сам Матвей Казаков записей обо мне оставил настолько мало, что многие даже сомневались, действительно ли он являлся моим архитектором. Но кое-что сохранилось. Пусть он сам о моем строительстве и поведает.
Классицизму свойственны четкий порядок, симметрия, строгость, выдержанность. Этого я и хотел достичь в усадьбе Дурасовых. Спроектировал мощное трехэтажное здание. На втором этаже поместил шестиколонный портик с мощным античным карнизом. Сам карниз выполнил из белого камня.
Стены над вторым этажом украсил барельефными нишами с растительными орнаментами. Но все весьма сдержано, никакого кича.
Долго сомневался насчет балконов, но все же добавил их по бокам, вышли весьма лаконичные и изящные. Внутри после парадного входа устроил круглую ротонду – еще одна отсылка к античности. Все же классицизм, на мой взгляд, - король архитектуры. И для таких уважаемых господ как Дурасовы подходит как нельзя лучше.
Когда с меня сняли последние строительные леса, и я раскинулся во всем своем классическом великолепии буквально в паре километров от Кремля, завистникам Дурасовых пришлось нелегко. Впрочем, скоро на званные ужины к Алексею Николаевичу и Аграфене Ивановне стала приезжать вся Москва. У моего парадного входа то и дело останавливались кареты, гости проходили в роскошную ротонду, поднимались в анфиладу парадных залов, звучала живая музыка, горели свечи… чудесное было время.
1812-й. Война
Так бы мы и жили, горя не зная, пока не наступил 1812-й год. Помните, знаменитое – скажи-ка дядя, ведь не даром? Так вот… едва Наполеоновские войска стройными рядами зашагали по моему любимому бульвару, меня выбрал своей штаб-квартирой генерал французской армии Вендемен. Губа-то не дура!
Ух, как я сердился, когда его французские сапоги выхаживали по моему дубовому паркету! Но сделать ничего не мог, только в отчаянии скрипел половицами.
Впрочем, Вендемен скоро понял, что запахло жареным, начал отступать. Меня французы при отступлении безжалостно сожгли. Впрочем, как и три четверти всей моей многострадальной Москвы.
После войны то, что от меня осталось, перешло в руки сына Дурасовых, Николая. Тот был человеком оригинальным, типичный богатый сынок богатых родителей. Жил все больше в загородной усадьбе в Люблино, там у него была роскошная оранжерея! В 10-ти залах росли мандарины и финики – для Москвы 19го века невиданная роскошь. Еще Дурасов крепостной театр себе завел, не хуже Шереметьевского. В общем, дел в усадьбе у него хватало, а меня скоро выставили на торги.
Тайные собрания ордена русских рыцарей
В 1825-м году меня приобрел генерал-майор граф Матвей Дмитриев-Мамонов. При нем меня полностью восстановили. Но счастливой и спокойной жизни как при покойных Дурасовых уже не было.
Граф активно участвовал в войне с Наполеоном и много вкладывал денег в спонсирования русской армии. За свой счет целый кавалерийский полк для обороны Москвы сформировал.
Поэт Андреевич Вяземский о нем впоследствии так написал:
“Рифмы прочь, и перья в папку,
И долой мой модный фрак,
Я надел медвежью шапку,
Я мамоновский казак”.
То ли во Франции в ходе войны, то ли еще где, но почувствовал граф вкус свободы и нового времени. Вступил в масонскую ложу, основал Орден русских рыцарей – это такое тайное общество, предшественники будущих декабристов.
У меня они свои собрания проводили, долго и оживленно о чем-то спорили, как водится, много выпивали…
Как вы понимаете, до добра графа это не довело. Когда вслед за сыном Екатерины второй, Павлом, на престол вступил новый император Николай Первый, граф отказался ему присягать. За это его сначала с позором уволили со службы, а затем и вовсе объявили сумасшедшим.
С тех пор у меня он практически не появлялся, а век свой доживал под опекой в усадьбе Васильковсое, известной также как Мамонова дача.
Как я стал академией
В 1837-м году меня выкупила Практическая академия коммерческих наук. Это такое специальное учебное заведение для купеческих и мещанских детей. Между прочим, академия быстро стала одним из лучших экономических учебных заведений страны. Ее закончили представители династии Рябушинских. Алексей Абрикосов тоже у меня учился – знатный вырос купец, основал в столице крупное фабричное товарищество. Оно, кстати, до сих пор, существует. Концерн Бабаевский, слышали? Вот, это преемник Абрикосовской семейной фабрики.
Когда академия собралась ко мне переезжать, стало очевидно, что учебные классы в семейной усадьбе разместить не удастся. Пришлось меня капитально перестраивать.
Окна на третьем этаже расширили, чтобы в классы попадало больше света. Открытые анфилады заменили коридорами.
Между этажами установили ажурную чугунную лестницу. Меня, признаюсь, такие перемены пугали, но вот в лестницу я с первого взгляда влюбился.
Помимо главного корпуса ко мне пристроили дополнительный двухэтажный учебный. На первом этаже разместили столовую, на втором – два актовых зала. Корпус соединили со мной специальной галереей. Академия быстро росла и развивалась, и скоро стала одним из крупнейших учебных заведений дореволюционной России.
Учились у меня будущие коммерсанты 8 лет. Купеческие дети изучали три языка, бухгалтерию, товароведение, вексельное право… в общем, все что нужно для будущих акул большого бизнеса.
Но по торговому пути, конечно, шли далеко не все мои выпускники. Вот, например, Никита Балиев. Еще во время учебы, когда все над счетами сидели, он знай себе паясничал да стихи декламировал! Академию при этом закончил довольно успешно в 1896-м году, стал одним из пайщиков Московского Художественного Театра, а затем секретарем его худрука Владимира Немировича-Данченко. Тот заметил в юноше талант и пригласил в труппу, но с ролями в театре Балиеву не везло. Уж слишком комичное у него лицо было – ни в одну МХАТовскую постановку не брали. Балиев не сдался и возглавил при театре студию «Кабаре Летучая мышь». Там артисты в непринужденной атмосфере играли шутливые сценки, читали монологи… Можете считать, что Балиев основал первый в истории стэндап-клуб, а сам стал родоначальником русской сатиры.
Ну а так, вплоть до самой революции учились в моих стенах талантливые и смекалистые купеческие сыновья. Складывали на счетах, писали на меловых досках, играли в салки в коридорах…, снова пошла относительно спокойная жизнь.
Жизнь после революции
Потом революция, академию упразднили, в 1918-м ко мне перевели Военно-инженерную академию из тогдашнего Петрограда. Ну по сути для меня ничего не изменилось. То бегали по моим этажам мальчишки – будущие купцы, теперь мальчишки- будущие военные.
Конечно, с такими буйными жильцами я быстро ветшал. Но первую крупную мою реставрацию провели только в 1950-е годы. Заведовал делом известный реставратор Рувим Подольский.
Первая реставрация
Он к каждому своему объекту как к историческому сокровищу относился. Внимательно изучал чертежи, снимал слой за слоем краску. Так что мне с ним очень повезло.
Именно Подольский доказал то, что размер моих окон во второй половине 19 века увеличивали, а также заметил ряд других изменений. Постарался вернуть все к историческому замыслу. Тогда же на фасаде бережно восстановили мою лепнину и балконы, и отреставрировали парадный вестибюль с восьми колонным портиком.
Я за много лет свыкся с репутацией солидного учебного заведения, привык к постоянному шуму да гаму… .
В последние годы я сам себя все больше стал считать пожилым – шутка ли, больше двухсот лет…Скрипел половицами, вздыхал тихонько в ставни, думал, пора бы мне на покой…
Новая жизнь с ВШЭ
Но вот в 2006-м меня передали Высшей Школе Экономики. Еще через шесть лет руководство этого ВУЗа решило, что мне нужна новая глобальная реставрация. Целых семь лет специалисты вели работы. Сидели в архивах, изучали чертежи, в том числе планировки Матвея Казакова. На первом этаже, к примеру, обнаружили элементы старых, еще Дурасовских печей.
На моем фасаде восстановили белокаменные барельефы с орнаментами, тонкую лепнину. На балконы добавили алебастровый декор и установили на них ограждения. Крыльцо отремонтировали, даже мои старинные ворота и ограду восстановили.
На втором этаже под слоями краски нашли расписной искусственный мрамор. И по найденным фрагментам весь зал такой росписью украсили. Его теперь так и называют – мраморный зал.
Одни из моих дверей чудом сохранились с 19го века. И по их образцу реставраторы сделали другие двери.
Мою любимую чугунную лестницу очищали сантиметр за сантиметром. Для этого ее даже пришлось разобрать по деталям и вывезти из здания, а затем пересобрать заново. Зато теперь она снова как новенькая.
Каменную лестницу тоже не обошли вниманием, а еще вернули историческое оформления парадных залов и вестибюля с восьми колонной ротондой.
Внутренний двор, где раньше был манеж для лошадей, закрыли стеклянной крышей и превратили в еще один учебный комплекс для студентов.
Студенты мои меня любят! Издают про меня книги, целый виммельбух придумали про меня и моих обитателей. Это такая модная книга для детей и взрослых с множеством маленьких иллюстраций, где нужно находить разные детали, предметы и персонажей.
Так что в своем преклонном возрасте я стал едва ли не самым современным университетским комплексом не только Москвы, но и всей страны. Шутка ли! У меня учится около десяти тысяч студентов! Умнейшие люди страны – будущие экономисты, урбанисты, предприниматели… ну и я стараюсь им соответствовать. Помню свою историю, а всех желающих приглашаю ко мне на экскурсию в Дни исторического и культурного наследия в Москве.
Это была история дома Дурасова — классической усадьбы в сердце столицы. Ее голосом стал актёр театра и кино, мастер озвучивания, чтец, диктор, народный артист Российской Федерации — Александр Клюквин. Еще больше непридуманных историй главных столичных зданий слушайте в подкасте "Голоса Московских зданий" Департамента Культурного наследия города Москвы