Их четверо: Рембрандт, Гойя, Чекрыгин и Штейнберг. Работали они в разные времена, но темы затрагивали общие – стены галереи объединили их размышления в единый поток.
Андрей Никеричев / Агентство "Москва"
Выставка "Между землей и небом" в Галерее искусства стран Европы и Америки XIX–XX веков Государственного музея изобразительных искусств имени Пушкина будет работать до 3 июля.
Встречают они зрителей буквально лично – в первом зале напротив растянувшегося на всю стену названия представлены автопортреты художников. Взглянув в глаза каждому, спрашиваем дежурное "как дела?" – в ответ безмятежность вечности. Плавно перетекаем в следующий зал. Там Франсиско Гойя, не собственной персоной, конечно, но с "Нелепицами" или "Диспаратес" (название не авторское) – серия работ из 18 офортов, над которыми художник работал во второй половине своей жизни, когда был накоплен опыт преодоления отчаяния через творчество.
Куратор этого раздела выставки Юлия Меренкова предлагает обратить внимание на представленные среди работ мастера "ночные сцены".
– Интересные сцены из серии "Диспаратес" – часто их называют "ночные сцены". В подготовительных рисунках они дневные. Там нет стремления передать ночь, – уточняет куратор. – Замысел художника развивался, перерабатывался. В итоге на гравюрах мы видим ночное освещение.
фото Ирины Бабкиной
Юлия Меренкова, куратор выставки.
Дальше оказываемся напротив "Верности".
– Возможно, Гойя размышляет, что за верностью своим убеждениям нередко скрывается невежество и глупость, – размышляет куратор. – В этот момент художник настроен пессимистично. Он разочарован во многом, чему верил на протяжении своей жизни.
Обойдя зал по периметру, делаем прыжок из 18-го века сразу в век 20-й. И оказываемся в России – в гостях у Василия Чекрыгина. Художнику судьба отвела лишь около 10 лет творческой жизни.
– Всё творчество художника представляется как работа над одной серией, – уточнил куратор раздела Илья Доронченков. – Одна идея, варьирующаяся, развивающаяся, повторяющаяся в ряде произведений. Произведение не замкнутая идея, полностью оформленная, а нечто, требующее продолжения и развития.
Антон Баклыков
Илья Доронченков, куратор выставки.
Куратор, скользя взглядом по выполненным углём работам художника, добавляет, что он был глубоко рефлексирующей личностью и занял достойное место – как элемент мозаики русского авангарда.
– Художник, который смог найти ту форму, которая через практически сто лет после его смерти нам в нынешнее время позволяет на практически физическом уровне прочувствовать всю глубину его переживания, – уточнил куратор. – Ощущение зыбкости, ощущение эмоциональной, психологической неустойчивости.
Снова смена зала. Обстоятельства: 20-й век – мы в гостях у Эдуарда Штейнберга. Чёрно-белый Чекрыгина сменяет настойчиво яркая гуашь. Но сквозь бескомпромиссный красный, глубокий зелёный и ту самую охру художник снова передаёт сигналы личного переживания.
Антон Баклыков
Анна Чудецкая, куратор выставки.
– Стремление найти свой собственный путь и в философском плане, и пластическом – это характерно для поколения этих отечественных художников, – уточнила куратор раздела выставки Анна Чудецкая. – Тональность ре-минор, тональность трагическая, говоря искусствоведческим языком, экзистенциально трагическая, когда человек оказывается перед этой темой жизни и смерти, рубежа нашего земного существования и вопроса, что будет потом.
Эта трагическая настроенность Штейнберга повторяется от полотна к полотну. Художник переносит на холсты переживания, связанные в том числе с увяданием деревни под названием Погорелка в Новгородской области, где многие годы проводил весенне-летние месяцы.
Антон Баклыков
Наталия Маркова, куратор выставки.
Сохранив краски внутри, идём дальше – навстречу Рембрандту ван Рейну. Он мог бы по историческому праву открывать эти двери, но кураторы решили иначе и разместили работы великого голландца в последнем зале. Он так или иначе присутствовал как учитель в жизни каждого, с кем теперь разделил выставочное пространство. А серию, которая представлена в галерее, создал в 1654 году.
– В основном его работы посвящены размышлениям о жизни человека, и возникает цикл, хотя и не чётко серия, листы со сценами из детства Христа, – отметила куратор раздела выставки Наталия Маркова. – Все эти сцены евангельские он переносит на жизнь простых людей. "Святое семейство", "Бегство в Египет", "Переход через ручей" ... – в основном такие светлые листы, проникнутые теплом, лирическими чувствами любви, материнства. Доминирует светлое начало.