"Чёрный квадрат" Малевича превратился в мусор на выставке в Москве

Кураторы выставки Зельфира Трегулова и Франческо Бонами нарушили все правила и показали, что на супрематистов, авангардистов и художников будущих поколений повлияли не только великие западные мастера Пикассо, Гоген, Матисс и Ван Гог, как считается традиционно, но и российские художники XIX века. 

В качестве примера они показали картину Иллариона Прянишникова "Общий жертвенный котёл в престольный праздник". Она первой встречает посетителей. В этой работе главную роль играют не крестьяне, изображённые на на ней, а пронизывающий всё полотно свет.

То же самое и в работе "Пейзаж.Степь" Архипа Куинджи: картина словно светится изнутри. Этот метафизический свет, как его называют кураторы, превращает пейзаж из реалистичного в абстрактное взаимодействие цвета и света. 

Постепенно нас подвели к ключевой работе выставки – "Чёрному квадрату" Казимира Малевича, в которой темы света, цвета и метафизики пересекаются. Эта работа в начале прошлого века сломала мир искусства: на ней закончилось классическое и началось совершенно иное искусство.

Выставка выстроена из нескольких глав-залов, и каждая рассказывает об искусстве, в прошлом столетии стремительно меняющимся и обретающим новые формы и направления. 

Отправной точкой в этом путешествии становится "Чёрный квадрат". Малевич написал четыре такие картины. На выставке представлена вторая версия 1923 года. 

"Чёрный квадрат", как квинтэссенция всех смыслов, потрясла в начале XX века мировое арт-сообщество и дала начало многим новым направлениям в искусстве. Идеи подхватили современники. 

Александр Родченко пытается спорить с Малевичем в своей работе "Чёрное на чёрном", исследуя цвет как живую материю, которая меняется за счёт разной фактуры. Ольга Розанова в картине "Супрематизм" также делает акцент на геометрических фигурах, но больше её интересует цвет. Она берёт белый и слегка распыляет его, чтобы найти оттеночные полутона. 

Границы абстракции смываются, оттенки переходят из одного в другой. Цвет становится выразительнее и углубляет своё значение. 

– Супрематисты оказали сильное влияние на советских минималистов, и здесь мы оказываемся во главе "Оп-арт и минимализм", – рассказывает Metro Артём Ломакин, медиатор Дома культуры "ГЭС-2" и фонда V–A–C. – Идеи Малевича наследует Франциско Инфанте-Арана. В его работе "Точка в своём пространстве" тоже рассматривается взаимодействие чёрного и белого, но здесь на первый план выходит линейность. 

Точка в своём пространстве будто закручивает всё на себе и за счёт упрощённой формы становится сосредоточением всего сразу. Лев Нусберг, современник Инфанте-Араны, в работе "Пронизывающая как идея" создаёт плоскость, пронзённую простейшими линями, которые часто встречаются в работах Малевича. Эта работа словно поэзия.

В это же время развивается движение "оп-артистов". Эти художники, работая с формой, цветом и линиями, делают акцент на оптической иллюзии, исследуя уже восприятие зрителя. Виктор Вазарели в "8–4" пишет на холсте яркий объёмный ромб, цвета которого раскрываются в зависимости от того, с какой стороны зритель смотрит на картину. Без зрителя эта работа не активна. 

– Напротив нас – следующая глава – "Город". Тема города была ключевой для супрематистов, авангардистов и конструктивистов в XX веке, – продолжает Артём. – В 1920-х годах художники воспринимали город как новое, быстро меняющееся пространство, которое отвечает их философии и отражает интересы человека будущего. В то время в столице появляется разветвлённая сеть трамвайных путей, а здание "ГЭС-2" обеспечивает трамвайные пути электричеством. Поэтому для нас эта тема наиболее актуальна. Город современный воссоздан на выставке в инталляции Владимира Селезнёва "Метрополис".

Этот мегаполис художник собрал из мусора, который оставляли посетители "ГЭС-2", и дополнил его другими объектами. Пластиковые бутылки, старые плафоны, крафтовые коробки, жестяные банки превращаются в высокие и низкие жилые здания, магазины, поликлиники, офисы, скамеечки, а строительная плёнка становится катком среди картонных и пластиковых "домиков". 

Через 10 секунд свет гаснет – и случается магия: собранный мусор преобразуется в живой город, видимый зрителем будто из окна самолёта, идущего на посадку. Эта работа – напоминание, что за городскую среду ответственен человек.

– Человек вновь становится одной из центральных тем в искусстве XX века, – объясняет Артём Ломакин. – В 1920-м Варвара Степанова в одной из своих редких живописных работ "Голова" разбирает человека на механизмы, исследует, из каких первоэлементов мы состоим. Малевич в "Крестьянах" изображает своих героев всё ещё схематично: люди будущего, за ними – развитие страны. 

А уже в середине века человек в искусстве приобретает лицо. В портрете "Обеденный перерыв", написанном Семёном Файбисовичем в 1989 году, мужчина в костюме сидит на скамейке. И образ его написан максимально реалистично. 

Инсталляцией "Случай в музее, или Музыка на воде" Ильи и Эмилии Кабаковых выставка заканчивается. Они изобразили такую сцену: должен состояться пафосный показ работ великого советского художника Кошелёва, который на своих ярких, солнечных картинах изобразил счастливых тружеников производства: учителей, строителей, рабочих, доярок. И вот на открытии случается конфуз: прорывает трубы и все гениальные картины поглощает вода. 

Эта инсталляция, показанная в Нью-Йорке в 1992 году, в нашей стране выставляется впервые. Картины действительно есть, под ними по периметру зала стоят тазики – маленькие, большие, широкие, узкие, железные и эмалированные, и сверху из специальных трубочек в них капает вода, создавая за счёт разных размеров тазиков и ведёрок и их материалов музыкальный рисунок, отвлекая наше внимание от картин. 

Кабаковы всегда были очень ироничны в своём творчестве, и в этой работе они тонко дают понять, что пафос и благоговение перед кем-то или чем-то – лишь мыльный пузырь, который в любой момент может лопнуть. А истинным художником остаётся по-прежнему случай и природа. 

Читайте также: Культовый советский скульптор Николай Силис отказался работать над проектами Церетели