В Сети начался показ сериала "Опасная близость" о семье пластических хирургов, мир которой рушится после аварии, вскрывшей измену одного из супругов. Metro поговорило с Артуром Бесчастным, сыгравшим неверного мужа, об этой роли, работе с Елизаветой Боярской, отношении к изменам, семье, профессии и Иосифе Бродском.
Первые две серии "Опасной близости" уже очень интригуют сюжетом, переплетением нескольких историй и поднятием разных тем. Какие у вас были первые впечатления от сценария?
– Самые первые впечатления были: господи, какие же все эти люди нездоровые. (Смеётся.) Скажем так, сначала возникло некоторое неприятие этой истории, в большей степени это ощущение было связанно с линией героев Леонида Бичевина и Дарьи Румянцевой, было тяжело психологически. Тема измен, предательство семьи, всё, от чего хочется закрыться в жизни. Но, как артист, я, конечно же, работаю с разным материалом, независимо от того, какие у меня личные ощущения от прочтения. Всё равно я люблю высказываться через свои роли, через свою работу, разговаривать со зрителем и показывать свою точку зрения. И так или иначе я всегда берусь за персонажей, которые видят свет в конце тоннеля, которые, попав в мир тёмный, стремятся к свету. Так и мой герой Виктор, совершив это преступление по отношению к семье, к браку, раскаивается и пытается как-то повернуть всё вспять.
Что, на ваш взгляд, подтолкнуло Виктора к этому? Ведь, казалось бы, всё у него прекрасно. Чего ему не хватало?
– Когда я разбирал роль Виктора, то видел в нём не столько пластического хирурга, сколько художника. Я даже неоднократно ходил в Третьяковку, чтобы получить этот опыт насмотренности, потому что каждый уважающий себя и свою работу пластический хирург должен быть в первую очередь насмотренным – на разные пропорции, формы человеческого тела. Поэтому он для меня больше художник, а сама профессия для него – это больше ремесло. Просто в какой-то момент, как мне кажется, он почувствовал в семье некий слом, начались какие-то передряги, и они привели его к ощущению, что он теряет созидательную, творческую энергию. А ему необходим был воздух, вдохновение, поэтому он и начал встречаться с певицей, которая давала ему это ощущение драйва, желание достигать творческой реализации.
А какие чувства вы к нему испытываете? Оправдываете его или осуждаете?
– Я ни в коем случае не оправдываю своего персонажа перед зрителем, я его могу только для себя оправдать. Более того, мне необходимо его полюбить. Это одна из важных составляющих в процессе подготовки к съёмкам. Даже если играть максимально отрицательного персонажа, я должен найти в нём хорошие качества, чтобы срастись с ним, потому что без этого, к сожалению, не получается. И поэтому мне было жаль его. И, конечно же, эта жалость давала нужную эмоцию.
Как вам работалось с Елизаветой Боярской? Она такая же строгая на площадке, как её героиня?
– (Смеётся.) Это первое, чего я боялся перед знакомством с Лизой, – что она же такая вся строгая, требовательная. А оказалось, что Лиза – удивительный человек, максимально человечный, прекрасный партнёр, гибкий, податливый, желающий пробовать что-то совместно. Она за творчество, фанат своего дела. Мне очень близки такие люди. И на этом мы сошлись – оба понимали, что пойдём до конца, что мы не из тех, кто ручки поднимут, скажут, извините, а здесь вот давайте нам дублёров в постельных сценах.
Вам не кажется, что её героиня всё-таки несколько перегибает со строгостью?
– Да, и это тоже повлияло на то, что Виктор чувствовал свою никчёмность в семье. Он понимал, что он тут на втором плане. Ощущал это и со стороны тестя, который подарил им эту клинику, что он нужен только как элемент привлечения клиентуры. Потому что золотые руки, золотые звёзды и так далее.
А вы сами какой модели в семье придерживаетесь?
– Я, к сожалению, не ориентирован по моделям семейным, потому что у меня не было традиционного семейного воспитания. Я воспитывался бабушкой и дедушкой, моя мама в моём раннем возрасте меня оставила и уехала жить в другой город, строить свою судьбу. Поэтому я, как слепой котёнок, сам изучаю всё это через семейную терапию. Поэтому для меня всегда интереснее жизнь творческая моих героев, чем своя личная в семье. Хотя я очень, очень люблю своих и считаю, что я очень хороший папа.
А мне кажется, что роли негодяев-обольстителей вам особенно удаются. Это какое-то внутреннее самоощущение или, наоборот, желание сыграть того, кем вы в жизни не являетесь?
– Я очень жаден до максимально разносторонних амплуа. Мне нравится раскачивать свой диапазон, поэтому я одинаково люблю и отрицательных, и положительных, и комедийных, и драматических персонажей. Я фанат процесса. Если я читаю материал и чувствую: оп! у меня откликнулось, это что-то новое, я такого ещё не пробовал, такого человека я ещё не играл, – то у меня сразу возникает ощущение вызова. И вот это то топливо, тот адреналин, который помогает мне полюбить проект, полюбить роль.
При вашей любви к новизне вы дважды сыграли Бродского. Чем-то он вам особенно близок?
– У нас очень много с ним совпадений в личной жизни, биографии. Например, я так же в раннем возрасте начал работать на токарных станках – меня дед на полставки устроил в столярный цех. Бродский тоже работал за станками после 9-го класса. Это и тема любовного треугольника. У Бродского это любовь и предательство Марины Басмановой. У меня так же была похожая ситуация. Давным-давно, после института, я пережил измену женщины. И это множество точек соприкосновения дало мне чувство родства, и жалости, и любви к нему.
Что повлияло на ваш выбор актёрской профессии?
– Всё начиналось со школы. Меня часто привлекали к мероприятиям, каким-то сценкам, капустникам за яркую внешность – рыжий, конопатый. Моя классная руководительница очень меня любила и постоянно меня в них задействовала. Потом был русский народный ансамбль, в котором я проплясал 5 лет. А потом стало как-то тесно в ансамбле в амплуа танцора. Я понимал, что где-то глубоко сидит во мне это желание стать актёром, и я решил поехать в Москву поступать в театральный.
Я читала, что по первому образованию вы художник. Это правда?
– Да, совершенно верно. Я закончил 9 классов, уже в другой средней школе, у меня была классная руководительница, которая терпеть не могла мои шутки. Я часто срывал уроки, и она сказала: "Бесчастный, я тебя не пропущу в 10-й и 11-й классы, даже не мечтай, иди поступай в колледж". Я, поперебирав какие-то возможные варианты: повара, сварщика, художника, выбрал художника, потому что дядя мой был художником и писал замечательные картины. Так что я с ранних лет как-то был привит к этому. И потом я стал фанатом этого дела. Купил себе этюдник, краски, масло и очень любил в тридцатиградусные морозы, в заснеженную зиму писать церкви, золотые купола. Поступил на художника-оформителя и отучился на него два года в лицее. Но для поступления в вуз мне надо было закончить ещё 10-й и 11-й классы. Их я заканчивал в вечёрке, а днём учился в лицее.
Вы успели поучаствовать в "Доме 2″. На каком этапе в вашей жизни он возник?
– Получилось так, что я приехал в Москву в 2006 году. Поступал я только в "Щуку". Помню, курс набирала Галина Волчек, и я был такой вот пермский пацанчик в трико, в "адидасах", бейсболке, с сумкой в руках. Я буквально с вокзала так и припёрся, прочитал басню. Она задала мне вопрос: "Молодой человек, а вы чем занимались до этого?" – "Ну так, в столярочке немножко работал, – отвечаю я со своим пермским говором. – Ну, столяром был, ремонтами немного занимался". И она мне: "Может, вам продолжить вот этим и заниматься? Не надо вам вот это вот всё". Я говорю: всё понял, без проблем, и ушёл.
Но это чувство, это желание, оно сидело во мне и, конечно же, перевесило. Я пошёл на подготовительные курсы во ВГИК, занимался, работал официантом, и в 2008 году меня уже брали в три вуза.
А "Дом 2″ случился в промежутке между первым поступлением и вторым. Мне как раз тогда негде было жить, и я вдруг где-то в гостях по телевизору увидел бегущую строку: набор на кастинг в проект ТНТ. Я написал, позвонил. Боже, какая прекрасная возможность пожить бесплатно, поесть бесплатно! Вот на халяву два месяца я таким образом продержался на плаву.
Но, кроме крыши, над головой вам что-то это дало в профессиональном плане?
– Ну, конечно, опыт взаимодействия с камерой я получил именно там. То есть мне потом было уже не так страшно.
А как начался роман с кино? Какую свою роль вы считаете своим полноценным кинодебютом?
– Бродского, даже больше в "Довлатове", чем в "Таинственной страсти".
И она же самая любимая?
– Да, вы угадали.
А кого ещё мечтаете сыграть из великих?
– Не знаю, никого не мечтаю. Как говорит наш режиссёр Ованес (настоящее имя Ивана Китаева – Ованес Петян. – Прим. ред.), кастинги случаются на небесах, поэтому что придёт, то и будем рассматривать.